Трибьют - Нора Робертс (2009)

— Я уже и так порвал с ней. Наверное, она хотела, чтобы за ней осталось последнее слово. Мы ссорились, не отрицаю. Но когда я уходил, она была жива.

— Что случилось со справкой от врача?

— Понятия не имею. Я же говорю, что она была жива, когда я уезжал домой. Потом я заглянул в детскую к дочери. Я думал о том, чем я рисковал и что мог разрушить. Я думал о Кэти и о ребенке, которого она носит. О том, что несколько месяцев назад я чуть не подал на развод, чтобы открыто начать жить с женщиной, которая на самом деле не существовала. Я мог это сделать. Я чуть было этого не сделал.

Он тяжело облокотился на перила террасы и закрыл глаза.

— Кэти сказала мне, что беременна, и этим помогла стряхнуть наваждение. Я лежал на кушетке в детской вместе с дочерью и думал о ребенке, который родится у Кэти осенью. Думал о Кэти и о нашей с ней жизни. О том, что больше никогда не увижусь с Дженет. Что больше не буду рисковать своей семьей. Тридцать пять лет, Форд. Чего ты добьешься, если вытащишь все это на свет сейчас?

— Вы терроризировали Силлу. Вы чуть не убили человека, а когда это не помогло, вы терроризировали ее. Вломились в ее дом, писали оскорбления на ее машине и ограде, угрожали ей.

— Вломился, не отрицаю. Чтобы найти письма. И потерял контроль над собой, когда их не нашел. Это был порыв гнева, когда я разбил плитку. Но остальное? Я не имею к этому никакого отношения. Это Хеннесси. Я понял, что письма не имеют значения. Они не опасны. Никто не свяжет меня с ними.

— Хеннесси не мог этого сделать. Он был под замком.

— Говорю тебе, это не я. Зачем мне лгать по поводу ограды и кукол? — спросил Том. — Я признался в худшем.

— Ваша жена обо всем знала. Дженет позвонила ей. Об этом вы писали в последнем письме.

— Дженет была пьяна и несла что-то бессвязное. Я убедил Кэти, что все это неправда. Что это алкоголь, таблетки и горе. Конечно, она расстроилась, но она мне поверила. Она…

— Вы говорите, что спали в детской в ту ночь, когда умерла Дженет?

— Да, я… я заснул. Проснулся, когда вошла Кэти, чтобы взять ребенка. У нее был такой усталый вид. Я спросил, все ли с ней в порядке. Она сказала, что да. Что теперь у нас всех все будет в порядке. — Краска стыда на его лице внезапно сменилась смертельной бледностью. — О боже!

Форду больше не требовалось ни признаний, ни доказательств. Он побежал. Силла была одна. И Кэти Морроу знала об этом.

— Ты что-то подсыпала в вино.

— Секонал. Как и твоей шлюхе бабке. Только у нее была водка.

Силла чувствовала, как тошнота подступает к горлу. Страх, внезапное осознание, смесь таблеток и вина.

— Диван не был розовым, а платье синим.

— Выпей вина, Силла. Ты заговариваешься.

— Ты видела диван и платье в ту ночь… в ту ночь, когда убила ее. Вот что ты помнишь — ту ночь, а не рождественскую вечеринку. Те письма писал Том, да? Том был ее любовником, отцом ее будущего ребенка.

— Он был моим мужем, отцом моего ребенка и отцом ребенка, которого я носила. Она об этом думала? — ярость исказила лицо Кэти. Не безумие, как у Хеннесси, подумала Силла. Настоящая ярость. — Она хоть на минуту задумалась, что такое брак и семья, прежде чем брать то, что принадлежит мне? У нее было все. Она была ровно на десять лет старше его. Она выставила меня дурой, но и этого ей было мало. Он пошел к ней, оставил меня в тот вечер ради нее, когда я качала в кроватке нашу маленькую дочь, а внутри у меня толкался наш ребенок. Он пошел к ней и к тому ублюдку, которого она зачала от него. Пей вино, Силла.

— На нее ты тоже наставила пистолет?

— Этого не понадобилось. Она уже пила. Я просто высыпала таблетки в ее стакан. Мои таблетки, — прибавила она. — Те самые, которые купила для себя, когда узнала, что она заарканила его.

— И долго? Как долго ты об этом знала?