Снег на песке - Мурзель (2020)

— Ее скорей всего купит какой-нибудь вельможа в свой гарем, если только этот мудак Умберто раньше до нее не доберется.

— Значит, сделай так, чтобы он до нее не добрался!

— Да уж постараюсь. Если он и ее испортит, то мы за эту ходку вообще ничего не заработаем.

Пабло намотал последние витки и связал концы бинта между собой.

— Готово, — он поднялся с колен и подал Бьянке руку. — Пойдем со мной!

— Куда?

— Узнаешь.

Они вышли из камеры. Пока Пабло запирал замок, Бьянка стояла на ватных ногах, глядя ему в спину. Может наброситься на него, придушить и отобрать ключ? Но что дальше? Куда они денутся с корабля, полного вооруженных матросов во главе с ублюдком-капитаном? При мысли о нем ее затрясло от страха и ненависти. Нет. Сейчас им никак не сбежать. Придется выполнять прихоти помощника и надеяться, что он сможет защитить их от капитана.

Пабло завел ее за переборку в тесный закуток, увешанный такелажем и заставленный бочками и ящиками. Бьянка поняла, чего он от нее хочет, и содрогнулась от омерзения. Опять это унижение! Все тело еще болит после вчерашнего изнасилования… но лучше уж он, чем капитан или вся команда…

— Облокотись на бочку, — велел помощник. — Только без глупостей.

— Обещай, что Мию не тронут, — потребовала она.

— Обещаю. Я перенесу сюда свой гамак и буду охранять вас по ночам.

— Хорошо, — Бьянка обреченно вздохнула и наклонилась, опершись на деревянную крышку бочонка.

Пабло расстегнул штаны и задрал на ней юбку.

***

Помощник сдержал слово. Он подвесил свой гамак в трюме и ночевал там, оберегая пленниц от посягательств капитана. Однако тот больше не появлялся. То ли внял угрозам Пабло, то ли, изуродовав Бьянке лицо, просто утратил к ней всякий интерес.

Каждый вечер, когда склянки били отбой, помощник приходил перевязывать Бьянке рану, а после выводил ее из камеры и брал в трюме прямо на ящиках. Та отдавалась ему с тупым равнодушием, единственным условием было то, чтобы это происходило не на глазах у сестры. Пабло даже старался быть с ней поласковее, но Бьянке было все равно. Во время близости она не испытывала ничего кроме безразличия, и его слюнявые нежности вызывали у нее лишь отвращение.

Через неделю он снял Бьянке швы.

— Принеси зеркало, — попросила она.

— Лучше не надо.

— Принеси!

— Ну хорошо.

Через несколько минут Пабло вернулся и протянул ей крохотное карманное зеркальце. Сначала Бьянка осмотрела неповрежденную сторону. Мертвенно-бледная кожа, потрескавшиеся губы, темные круги под глазами — за эти дни она словно постарела на десять лет.

Она глубоко вдохнула и повернулась к зеркалу левой половиной лица. С замиранием сердца взглянула на себя и чуть не закричала от ужаса. По щеке полз багровый рубец, воспаленная кожа вокруг него вздувалась уродливыми валиками, а поперечные следы от ниток делали шрам похожим на гигантскую сороконожку.

«Я уродина», — в отчаянии подумала она, и слезы хлынули из ее глаз.

Эта жуткая метка останется навсегда, словно клеймо позора, как вечное напоминание о случившемся. О том, как ее насиловали, как над ней издевались, как осквернили тело и запятнали душу. Она больше не сможет без содрогания смотреть на себя в зеркало. Какое бы красивое платье она не надела, этот шрам всегда будет вызывать в ней отвращение и ненависть к самой себе.

Бьянка перевела взгляд на сестру. Та смотрела на нее с нескрываемой жалостью. Хорошо, что не Мие пришлось все это пережить! Она такая хрупкая, ранимая. Она бы уж точно такого не вынесла.