17 потерянных - Нова Сума (2018)

Я снова сосредоточилась на объявлении, стараясь запомнить место ее рождения, цвет волос, глаз, вес и рост. Я поняла, что она исчезла задолго до того, как об этом сообщили, и не знала почему. Я прочитала, что у нее проколот нос. Но там не было ни слова о ее привычке писать имя симпатичного ей мальчика на внутренней стороне локтя, а затем плевать на него и стирать до тех пор, пока рука не становилась чистой. Этой информации в объявлении не было, это она сама рассказала мне.

Я могла бы сложить объявление, убрать его в карман и войти в здание школы. И тогда все пошло бы иначе, но именно в тот момент я увидела свет.

В фургоне имелся прикуриватель, встроенный в приборную панель — кнопка рядом с магнитолой, на которую можно было нажать, чтобы она нагрелась. Какое-то время она светится оранжевым светом, а когда нагревается до предела, то выключается. Сама собой. Фургон был у меня вот уже два месяца, но прикуривателем я никогда не пользовалась.

Сейчас кнопка была вжата в панель. И к пламенно-оранжевому кольцу тянулась чья-то рука с сигаретой. Сигарета-фантом и рука-фантом, потому что в фургоне я была одна. Я была одна?

Я сказала себе, что, должно быть, нечаянно включила прикуриватель, когда парковалась. Или же его заело при починке машины. Он уже был включен, заверила я себя; включен все это время.

Я обвела взглядом безлюдную парковку — белое пространство рядом со школой. Все было тихо.

И в этот момент что-то мелькнуло снаружи, какое-то размытое пятно: казалось, кто-то бежал по территории школы. Кто-то в красном.

В висках у меня застучало, я закрыла глаза. Объявление выскользнуло у меня из рук и упало на пол. Перед глазами, туманя взгляд, появились звезды, слившиеся затем воедино. Я поняла, что это поблескивает циркониевое колечко в ее левой ноздре.

Открыв глаза, я увидела ее в зеркале заднего вида. Она была яркой и ослепляющей, как солнечное пятно, но потом мои глаза привыкли к ее сиянию, а может, жар ослаб настолько, что я могла ясно видеть.

Она села на второй ряд — на откидное место. Я за целую неделю не удосужилась убрать его, словно ожидала, что она присоединится ко мне. Сиденье располагалось сразу за моим, но я не стала оборачиваться. Могу объяснить это тем, что не хотела делать каких-либо неожиданных телодвижений, не хотела пугать ее, но по правде говоря, просто была не в состоянии сделать это. Мое тело совершенно меня не слушалось.

В зеркале заднего вида показались ее глаза. И поникшие плечи. Голые коленки прижаты к подбородку. На ногах пурпурные ссадины, словно она ползла по асфальтовой автостоянке, к моему черному фургону, лавируя между машинами.

Это была Эбигейл Синклер с объявления о пропавшей девушке. Я чувствовала ее запах — резкий и жженый, словно горел пучок волос.

Она выпрямила руки и опустила колени, и я увидела на ее майке название летнего лагеря, а также рисунок: женщина с лицом, закрытым вуалью, поднимается над тремя соснами, будто ее куда-то уносит. Одежда была грязной, и слово ВОЖАТАЯ можно было разобрать с трудом. Кроме того, на ней были шорты. Красные с белыми полосками по бокам. В тот день она выступала за команду лагеря в каких-то спортивных состязаниях — я узнала об этом позже.

Она позволила мне увидеть, в чем была в вечер своего исчезновения, но уже тогда я знала, что дело не в том, во что она одета. Совершенно неважно, в чем она уехала из лагеря — в этих или в других шортах, более длинных или не таких красных. Или в купальнике. Или в костюме медведя. В короткой юбке. В парандже.

Я так многого о ней не знала.

— Эбигейл? — спросила я, получилось, что шепотом.