Адора - Бертрис Смолл

На следующий день главарь пиратов не приходил к Феодоре, хотя она прождала его с самого утра и до позднего вечера. Она пыталась объяснить столь сильное желание его увидеть тем, что ей просто скучно быть одной, но сердце подсказывало, что дело отнюдь не в скуке.

Разочарованная, она рано легла спать и, как в таких случаях бывает, проснулась среди ночи. Александр стоял рядом с ее кроватью. Даже в тусклом лунном свете Феодора видела, что его переполняет желание обладать ею. Он смотрел на нее неотрывно, как на единственное в своей жизни сокровище, которое может сделать его счастливым а может — несчастным. Она сделала вид, что спит, и повернулась на другой бок.

— Я знаю, ты не спишь, красавица моя, — услышала она его тихий голос.

— Уходи, — зашептала она, — если кто-нибудь узнает, что ты ночью был у меня в спальне, и доложит султану, ты не получишь за меня выкуп.

— Ба! Да кто узнает, кто донесет? Ты забываешь, что это мой дом.

— Даже в твоем доме есть шпионы. Уходи.

— Если тебя это устроит, то воспринимай меня как мебель в твоей комнате. Хотя ты зря беспокоишься, все мои люди спят, твои тоже. Даже отсюда слышно, как храпит твоя рабыня, она сегодня опилась вина, и теперь ее не разбудить легиону солдат.

— Ты невыносим.

— Ну же, красавица моя, не отворачивайся. Боже, как ты прекрасна! — Его руки коснулись ее тела.

— Ты пользуешься правом хозяина и даже, может быть, сейчас изнасилуешь меня, но знай, если ты это сделаешь, я убью себя! Могу тебе поклясться. — Голос Феодоры был еле слышен, но в нем ощущалась решимость сделать так, как она обещала.

— Красавица моя, — сказал Александр, привлекая ее к себе, — не говори такие глупости в такую чудную ночь.

Его руки скользили по ее обнаженному телу с невероятной быстротой и порывистостью, как будто он боялся не успеть дотронуться до какого-нибудь уголка ее нежной белой плоти.

— Я не собираюсь брать тебя силой. Но я чувствую; что эта прекрасная грудь, — он дотронулся до набухшего соска, — не сможет прожить эту ночь без любви. — Александр наклонился и начал ласкать тело Феодоры своим шершавым языком. — Принцесса моя, ну скажи, что ты хочешь меня, я же вижу, как ты чувствуешь мои ласки. Они тебе нравятся, но тебе не хочется в этом признаться.

Почему?

Феодора убрала его руки со своего тела.

— Выслушай меня, Александр, — попросила она. — Ты говоришь, что не хочешь брать меня силой, и все же пришел сюда, зная, что я никогда не соглашусь лечь с тобой в одну постель. Ты пришел потому, что в тебе заговорила твоя оскорбленная гордость и самолюбие. Но подумай о моей гордости или чести, я не знаю, как ты это называешь, но надеюсь, что ты понимаешь меня. Я — жена султана Орхана и мать его ребенка. Да, я не люблю своего мужа, и мне приятны твои прикосновения, но я не буду твоей, пока он жив, даже несмотря на то что очень хочу тебя.

— Я всегда слышал, ч — . — о младшая дочь Иоанна Кантакузина очень умна, сейчас я смог в этом убедиться сам. Но в одном ты ошибаешься: ни себя, ни меня сегодня ночью тебе не остановить; согласись, что если я сейчас уйду, то это будет одно из величайших разочарований в твоей жизни. Мы оба уже слишком возбуждены, чтобы спокойно разойтись, не насытив свое желание.

Феодора хотела что-то возразить, но Александр наклонился и поцеловал ее в губы. Этот поцелуй все и решил: Феодора не смогла больше сопротивляться порыву своего тела.

Александр сбросил халат и лег рядом с ней. Она почувствовала жар его тела и, как бы машинально, грациозно обвила его шею своими прекрасными тонкими руками. Александр лег на нее и широко раздвинул ей ноги. Поддавшись его натиску, она сделала резкое движение бедрами и ощутила, как без всяких усилий он глубоко проник внутрь ее трепещущей плоти.

Они еще не вполне удовлетворили свой пыл, а уже наступало утро и Александру надо было уходить. На прощание он нежно поцеловал ее в губы.