Адора - Бертрис Смолл

— Моя госпожа никогда не жаловалась отцу. Она никому никогда не жалуется. Не знаю, как про нее можно подумать такое. Она нежна, как цветок. А ее отец — император Византии — даже не подумал, на что обрек дочь. Не представляю, что будет, если султан не изменит своего отношения к ней. Она или сойдет с ума, или наложит на себя руки.

Али Яхиа кивнул головой в знак согласия:

— Ты права. Но, думаю, султан изменит отношение к ней. Он по природе не злой человек. Будем надеяться на лучшее. — Улыбнувшись, он добавил:

— Учти, ты сегодня узнала намного больше, чем тебе положено по рангу. Так что ради собственной безопасности держи язык за зубами.

Сказав эти слова, Али Яхиа бросил последний взгляд на Феодору и вышел.

Через некоторое время Феодора очнулась.

— Как вы себя чувствуете, госпожа? — спросила Ирина, едва Феодора открыла глаза. Феодора опять заплакала.

— Боже, как я ненавижу своего супруга! Он обращается со мной, как с низкой рабыней. Но я — Феодора Кантакузин, и я отомщу! — говорила она, захлебываясь в слезах, но в голосе слышалась настоящая злость.

— Успокойтесь, госпожа, успокойтесь. — Ирина уложила обратно в постель вскочившую было в истерике Феодору. — Успокойтесь.

Ласковые руки гладили Феодору по голове, и постепенно она перестала плакать, а лишь изредка тихонько всхлипывала. Через четверть часа Феодора спала и ей снился чудный сон о ее любимом — о принце Мураде.

Глава 5

Только что проснувшийся Али Яхиа изумленно таращился на вошедшую в его комнату совсем еще маленькую девочку. У этого ребенка был очень серьезный вид.

— Господин, — проговорила девочка писклявым голосом, — принцесса Феодора просит вас прийти к ней. Следуйте за мной. — С этими словами она протянула главному евнуху маленькую пухлую руку и повела его в апартаменты Феодоры.

Когда Али Яхиа уходил вчера из спальни Феодоры, он не был уверен, что она переживет эту ночь. И вот сейчас, войдя в ее комнату, он впервые по-настоящему осознал значение слов» царственный облик «.

Феодора сидела на высоком стуле, чем-то напоминающем трон, вся одежда ее была из дорогого шелка зеленого и голубого цветов, на ней не было украшений, впрочем, от этого она только выигрывала. Красота ее ослепляла, но Али Яхиа сразу заметил, что в Феодоре начисто пропала очаровательная детскость. Перед ним сидела не неопытная девочка, а ослепительная, знающая себе цену женщина. Аметистовые глаза смотрели серьезно и холодно.

— Скажи моему мужу, — заговорила Феодора, — что, если хоть раз повторятся события прошлой ночи, я буду вынуждена сообщить об этом своему отцу — императору Византийской империи. Я осведомлена о своих обязанностях и постараюсь произвести на свет ребенка, которого от меня ждут, но впредь султан должен приходить в нашу спальню один, как и полагается в христианском браке. Если он хочет обучать меня искусству любви, пусть сам займется этим, не прибегая к насилию.

Али Яхиа был поражен, но умело скрыл свое удивление.

— Я все сделаю, принцесса, — сказал он и поклонился.

— Надеюсь на тебя, Али Яхиа. Я знаю, что вчера ты не желал мне зла и жалел меня. Твою доброту я не забуду. Спасибо.

Али Яхиа поклонился и уже попятился к двери, когда Феодора остановила его:

— Чуть не забыла. Распорядись, чтобы мне привезли всех моих слуг и рабов.

— Во дворце вы найдете множество слуг, принцесса.

— Мне не нужны слуги, которых мне пришлет Анастасия, или Нилифер, или кто-нибудь еще из фавориток султана. Мне нужны мои собственные слуги и рабы. Понимаешь?

Али Яхиа утвердительно кивнул.

— Ваше желание будет исполнено, принцесса, — сказал он и отправился искать султана.