Адора - Бертрис Смолл

Фатима без умолку говорила и говорила, все больше для того, чтобы Феодора немного отвлеклась от своих болезненных ощущений, пока Мария, так звали повивальную бабку, готовила все к родам. Наконец она смолкла, и тут Феодора услышала властный голос Марии:

— Тужься, я сказала, тужься! Вот так, давай, давай! Не ленись!

Это было последнее, что услышала принцесса, — после этих слов она потеряла сознание. Пришла в себя она через несколько минут, и все началось снова. Однако и эта попытка оказалась неудачной. Мария и Фатима увидели, что Феодоре надо дать немного передохнуть. После минутной передышки принцесса опять услышала уже знакомый приказ:

— Тужься! Сильнее! Сильнее! Да что ж ты такая слабенькая, а еще принцесса! Давай! Давай!

От напряжения все тело Феодоры покрылось потом, она громко кричала, а в голове ее носилась только одна мысль: «Боже! Скорей бы это кончилось!»

Фатима, как могла, пыталась помочь ей: говорила что-то ласковое, гладила Феодору по рукам и голове, вытирала пот с ее лба.

По голосу Марии, вернее, по ее словам Феодора поняла, что дело пошло на лад, — Мария внезапно заговорила с ней более уважительно, как и требует этикет.

— Хорошо! Очень хорошо, госпожа моя! — вскрикнула она. — Ну наконец-то, вот появилась и головка! Тужьтесь еще, моя дорогая принцесса!

Через пять минут все было кончено. Фатима перевязала и перерезала пуповину и показала ребенка матери.

— Кто? — еле слышным голосом спросила принцесса.

— Сын! Госпожа, у вас родился сын! Хвала Аллаху!

Султан Мурад будет очень рад!

У мальчика были голубые глаза и черные курчавые волосы. Сам он был довольно большой, с длинными ручками и ножками, поэтому-то Феодоре и было так трудно его рожать. Она улыбаясь смотрела на свое только что рожденное на свет чадо и была очень счастлива, но почему-то хотелось плакать.

Тело Феодоры обтерли влажными губками, надели на нее чистую ночную рубашку и уложили в постель. Рядом стояла небольшая кроватка с новорожденным. Когда все ушли, Феодора прошептала тихо-тихо, так, чтобы никто, пусть даже случайно, не услышал ее:

— Когда-то в другом дворце рядом стояли две кроватки. В одной лежал мальчик, а в другой — девочка…

В этот момент в комнату вбежал Мурад. Лицо его сияло. Он встал на колени перед кроватью Феодоры, поцеловал ее в губы и попросил голосом, хриплым от волнения и счастья:

— Покажи мне ребенка, Адора!

Она взяла малыша из кроватки и протянула его Мураду. Он осторожно принял младенца из ее рук и нежно погладил. На лице султана появилась радостная улыбка.

— Это сын, мой сын! — прошептал он. — Только что прекраснейшая из женщин земли родила мне, султану Мураду, сыну султана Орхана, наследника! О Аллах! Даже не верится, что я держу на руках следующего султана Османской империи!

Тут дверь спальни открылась, и вошла Ирина. Она принесла для султана легкое плетеное кресло, но истинной причиной ее прихода было просто непомерное любопытство. Однако одного взгляда Мурада было достаточно, чтобы она мгновенно исчезла вместе с креслом за дверью.

Мурад встал и осторожно положил своего наследника в кроватку. Потом снова опустился на колени перед Феодорой. В его глазах она читала нежность и любовь.

— Спасибо тебе, Адора! — сказал он и покрыл поцелуями ее руки. — Спасибо тебе за моего первого сына.

— Я готова родить тебе еще много сыновей, лишь бы ты был рад, — ласково ответила она. — Только боюсь, что из-за частых родов быстро постарею, и тогда ты полюбишь другую женщину.

— Что ты! Никогда! Могу поклясться тебе в этом! — воскликнул он.

— А тебе правда понравился мальчик? По-моему, из него вырастет сильный мужчина.

— Конечно! Он станет самым сильным султаном в истории Турции. Я уже придумал ему имя. Надеюсь, оно понравится тебе. В честь нашего великого полководца мы назовем его Баязет.

— Это тот самый полководец, что впервые разбил византийскую армию?

— Да.