Чужая свадьба - Конни Брокуэй (2001)

У них обоих все сложилось. Эллиот стал бароном, а она сделала карьеру певицы, о которой всегда мечтала. Надо было радоваться. И Летги радовалась.

В конце концов, она и не ожидала от него вестей. Она предвидела — он опомнится. И он опомнился. Ни разу он не дал ей знать о себе, не искал встреч. Ни разу не пришел в театр посмотреть на ее игру…

Она это точно знала; она просила управляющего следить, не придет ли он. И никто, тем более директор театра, стремящийся привлечь знатную публику, не мог бы не заметить присутствия одного из многообещающих политических деятелей. Нет, сэр Эллиот не приходил послушать ее, хотя бывал в других местах. Газеты любили его…

Его видели делающим покупки в одном из самых дорогих магазинов с дочерью богатого филантропа. Он обедал с вдовой выдающегося политика. Бывал в опере и раматическом театре, но никогда не бродил по Вест-Энду. Казалось, он не хотел попадать в затруднительное положение при случайной встрече с ней.

Да, газеты любили нового лорда. А как его можно было не любить, с усмешкой спросила себя Летти. Портреты были неудачными, но и на них Эллиот выглядел красивым, хотя и несколько суровым.

Когда он улыбался, фотографы, вероятно, сбегались к нему толпами. Но он не часто улыбался. В газетных статьях его характеризовали как серьезного, непреклонного, решительного человека. Он серьезно относился к своим обязанностям. И серьезно относился к жизни.

Об этом Летти жалела. Жалела его. Потому что когда-то он охотно смеялся. С ней…

Жаль, если утратил эту способность.

— Две минуты, мисс Поттс, — шепнул режиссер, когда первый акт подходил к концу.

Она наблюдала, как заканчивается самая напряженная сцена первого акта: маленькую девочку, которая играла Ар-лин в детстве, хватали цыгане и уносили со двора ее отца.

Публика ахнула, рабочие сцены опустили занавес. Они заполнили сцену, меняя декорации. Летти поправила на груди рваную пеструю шаль и тряхнула гривой по-цыгански распущенных кудрей так, чтобы волосы рассыпались по плечам.

Потом быстро вышла на сцену и легла на пол. Действие во втором акте происходило двенадцать лет спустя. Летти закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на роли. Она была Арлин, похищенной дочерью аристократа, любимым приемышем цыганского табора, хорошо обученной их хитростям и обману, но все еще помнившая другую жизнь, другие времена…

Она почувствовала движение воздуха от поднятого занавеса и услышала шепот публики. Дождалась своей реплики и открыла глаза. Свет рампы ослеплял, а вокруг мелькали яркие краски, танцующие цыгане окружали ее.

Она играла эту роль более тридцати раз, и в душе понимала ее фальшь, банальную напыщенность и всю сентиментальность чуши, которой сама возмущалась. Но сегодня… сегодня…

Может быть, потому, что закрылась дверь перед ее самой большой надеждой… Может быть, потому, что Летти воочию увидела свидетельство его успеха и знала, что любит его так сильно, что способна даже отказаться от него… Слова арии, как в зеркале, отражали то, что она пережила в Литтл-Байдуэлле, то короткое, как сон, время, когда она была леди и ее любил джентльмен… И ее сон тоже оборвался, но не потому, что Летти была влюблена.

Какова бы ни была причина, она пела так, словно у нее разрывалось сердце, так, будто каждое слово было мольбой, каждая фраза звучала как умирающая надежда. И в то же время ее сон был так прекрасен, что даже воспоминания о нем наполняли ее сердце невыразимой радостью… и любовью.

Когда Летти закончила, никто в переполненном зале не шелохнулся. Все затаив дыхание смотрели на очаровательную женщину, стоявшую на коленях посреди сцены.

Тут двери в конце зала распахнулись. Удивленная неожиданным шумом, Летти вгляделась в темноту. Она ничего не увидела, но услышала взволнованный шепот публики и топот быстрых шагов. Шаги приближались к сцене.