Эликсир молодости - Барбара Картленд

— Наверное, будет лучше, если мы начнем ужин чуть позже, — продолжил Жан де Жирон, — нам надо привести себя в порядок.

Когда они направлялись к поджидавшему их экипажу, герцог взял Сузи за руку.

— Это просто невероятно, что все эти несметные сокровища были здесь спрятаны так долго. Я не поверила, когда Трина сообщила, что нашла клад, — сказала она. — Вы по-прежнему полагаете, что они представляют собой огромную ценность?

— Я даже не пытался подсчитать их стоимость, — ответил герцог, — однако это теперь не так важно по сравнению с тем, что мы можем безотлагательно пожениться — даже завтра, если это можно устроить.

Леди Сузи только ахнула.

— Завтра? Но это так скоро!

— Ну хорошо, тогда послезавтра, — уступил Жан де Жирон. — Но я не буду ждать дольше!

Леди Сузи не ответила, и Трина вмешалась в их разговор:

— Герцог прав, мама. Нет никакого смысла ждать. Как хорошо, что теперь тебе не о чем больше беспокоиться, за исключением, конечно, твоего мужа.

Она озорно посмотрела на герцога.

— Если вы, Трина, намерены напугать свою мать тем, что я собираюсь властвовать над ней в браке, то я вас лучше запру в темнице, как это уже один раз сделал маркиз, — ничуть не смутился де Жирон.

— Этого ему нельзя простить! — с негодованием воскликнула леди Сузи. — Как ты могла ему позволить обращаться с собой подобным образом?

— У меня был очень небольшой выбор, — тихо ответила Трина, У нее вовсе не было желания продолжать разговор о том, что произошло между ней и маркизом.

Девушка обрадовалась, когда экипаж прибыл домой и она смогла убежать наверх к себе в спальню.

Приставленная к ней служанка в ужасе посмотрела на ее платье.

— Чем это вы занимались, мадемуазель? — воскликнула она.

Ничуть не смутившись, Трина соврала:

— Мы изучали заброшенную часть старого замка.

Она больше ничего не добавила, и служанка ушла, причитая, что новое платье непоправимо испорчено и уже никогда не будет таким, как прежде.

Уже лежа в благоухающей жасмином ванне, Трина с удовлетворением подумала, что ей удалось решить поставленную перед собой проблему: как помочь матери. Единственное, что ее теперь заботило, это то, что будет дальше с ней самой.

А пока девушка не могла заставить себя ни о чем думать, даже о матери и герцоге.

Первое, что они захотят сделать во время своего медового месяца, подумала Трина, это остаться вдвоем, а она вовсе не хотела сейчас возвращаться в Англию.

Там зануды-тетушки не только снова сделают ее жизнь невыносимой, но еще и учинят грандиозный скандал, после того как получат известие о том, что ее мать снова вышла замуж, едва успев овдоветь. Да не за кого-нибудь, а за ненавистного французишку!

Единственное, что пришло в голову Трине, так это то, что она пока может оставаться с герцогиней Д'Оберг. Ну а потом будет видно…

Она не могла не признаться себе, что больше всего ей хотелось бы лучше узнать маркиза, но Трина понимала, что зря мечтает об этом.

Ни один мужчина не любит, когда из него делают дурака. А то, что совершила она, трудно забыть. Наверняка маркиз считает ее лгуньей и авантюристкой, не гнушающейся для достижения своей цели никакими средствами. Эта мысль неотступно преследовала ее. Даже сознание того, что маркиз согласился присутствовать на ужине, не могло поднять ей настроение.

Трина машинально выбирала, что ей надеть к обеду, меняя свое решение дюжину раз, пока наконец не остановилась на белом кружевном платье, которое было настолько прекрасно, что, надев его, она ощутила такую легкость и воздушность, будто эта одежда была соткана руками феи.

Служанка причесала волосы Трины совсем не так, как она делала это раньше. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, вместо того чтобы надеть драгоценности, девушка выбрала в стоящей в спальне вазе белую камелию и прикрепила ее к своим локонам.