(Не)любимый муж - Анастасия Соловьева

Я выбрала Макдональдс только по одной причине — здесь ко мне никто не будет приставать.

Чем ближе подхожу к университету, тем быстрее колотится сердце. Хотела бы я верить, что неприятной встречи удастся избежать, но мироздание безжалостно меня карает. Я заваливаюсь в лифт, нажимаю кнопку десятого этажа, и только потом оглядываюсь по сторонам. Толпа незнакомых студентов, девчонки с кофе, пацан в наушниках. И Маринка, моя бывшая лучшая подруга.

Она тоже замечает меня. Смотрит виновато, скукоживается вся, бледнеет.

Я помню каждое слово, которое Марина сказала мне в тот день, когда предала нашу дружбу.

— Прости, Маюш, пожалуйста, прости! — рыдала она истерично, пытаясь схватить меня за руки. На её шее красовался свежий засос, а на полу валялся кружевной лифчик, который мы вместе выбирали. Я тогда жаловалась, что Егор давно не предлагал остаться у него на ночь, а Маринка посоветовала купить сексуальное нижнее бельё и устроить любимому сюрприз. Я послушалась её совета: приобрела вызывающий красный комплект, а подруга не знала, какой лифчик лучше — чёрный бралетт или бордовый с пуш-апом.

— Я не хотела причинить тебе боль. Ты же моя лучшая подруга… — Уже полностью одетая, Маринка нашла меня на кухне. — Мы с Егором случайно встретились, разговорились, ну и всё само собой получилось. Я не смогла устоять…. Я ведь давно влюблена в Егора… Боже, это было какое-то помутнение рассудка…

А я смотрела на чёрные бретельки, выглядывающие из-под её платья, и осознавала всю мерзость ситуации. Устроила сюрприз, называется.

Почти четыре месяца мы не виделись с Маринкой. Я заблокировала её номер телефона, а в общаге обходила её комнату десятой дорогой.

Но, к сожалению, мы по-прежнему учимся на одном факультете и даже в одной группе.

Лифт распахивается. Я быстро иду по коридору, а Маринка дрожащим голосом просит:

— Май, пожалуйста, давай поговорим! Мы ведь двенадцать лет дружим, неужели разрушим всё из-за какого-то мужика?

— Ты идиотка? — не выдерживаю, срываюсь на крик. — Или опустилась до умственного развития Егора? Какой на хрен разговор? Это ты предала меня, это ты разрушила нашу двенадцатилетнюю дружбу! И восстановить её невозможно! Ты должна была сказать, что влюблена в моего парня, а не пизду ему любезно подставлять, пока я на работе корячусь. Как у тебя вообще хватает наглости ко мне подходить?

— Но ты же сама любила! Как ты не понимаешь, что чувства порой сильнее разума? — надрывно спрашивает Марина, шмыгая носом.

— Дружба — это ведь та же любовь, только иного свойства. Я бы никогда тебя не предала, Марин. Жаль, что ты ищешь себе оправдание вместо того, чтобы полностью признать вину… Не лезь ко мне больше, не унижайся.

Она плачет. Её слёзы не вызывают эмоций.

Я чудом справляюсь с контрольной работой, хотя в душе царит полный раздрай. На перемене преподаватель отчитывает меня за прогулы. Предупреждает, что не допустит к экзамену, если я не начну ходить на лекции. Я безразлично пожимаю плечами, из-за чего бедный профессор сердится ещё больше.

После занятий я медленно спускаюсь по лестнице, раздумывая, чем бы заняться в свой редкий выходной. На ум приходит только долгий здоровый сон.

Выхожу из университета. Краем глаза замечаю до боли знакомую машину на парковке. Столбенею. Жжение в грудной клетке настолько сильное, что я начинаю задыхаться.

В нескольких метрах от меня, с огромным букетом тюльпанов в руке, стоит Егор. А навстречу ему бежит счастливая Маринка. Она заливисто смеётся, страстно целует его в губы. В лучах осеннего солнца что-то ярко блестит в её руке.

— Не хочу, чтобы мне допросы устраивали, — стеснительно улыбается Марина, надевая на безымянный палец сверкающее кольцо.

— Пусть завидуют, — ухмыляется Егор.

Я кусаю губы. Силюсь сделать шаг вперёд, чтобы остаться незамеченной. Хотя Егору с Маринкой нет дела до окружающего мира, они снова целуются взасос, наплевав на посторонних.