Магия лета - Кэтрин Коултер

Филиппа удивленно покачала головой. Странный замок, а еще более странные его хозяин и управляющий… Она встала из-за стола и отправилась в ткацкую мастерскую.

В длинной и душной комнате, кроме Агнес, были еще шесть женщин; как только Филиппа появилась в дверях, мгновенно воцарилась тишина. В мастерской стояли три старые прялки и три станка, один дряхлее другого. Филиппа оглядела каждую женщину и одобрительно кивнула, затем поговорила со всеми, узнала, как их зовут и что они умеют делать: Оказалось, ничего — за исключением двоих, да и у тех знания практически равнялись нулю. Потом она проверила станки. В одном треснул челнок, в другом ослабла рама, а в третьем нитка выскальзывала из крепления. Филиппа вздохнула и подошла к Агнес:

— Ты говорила, что Горкел поможет нам наладить станки?

— Да. Достаточно этому уроду бросить всего один взгляд на вещь, и он уже знает, как ее чинить; и так с самого детства.

— В таком случае найди Горкела. Дожидаясь Страшилу, Филиппа внимательно осмотрела изготовленные нитки. Если учесть состояние прялок, результат получился вполне сносный. Еще раз вспомнив леди Мод, Филиппа улыбнулась и похвалила мастериц.

Два часа спустя женщины уже сидели за ткацкими станками. Они работали аккуратно, хоть и медленно, но это было и лучше. Как только они наберутся опыта, дело пойдет быстрее. Старая Агнес поминутно заглядывала им через плечо, ругалась и ворчала, а потом поворачивалась к Филиппе и одаривала ее беззубой улыбкой.

— Принк, он здесь ткач, как вы, наверное, знаете, миледи, так вот он сказал, что женщины не могут работать за станками. Ха! — Служанка презрительно фыркнула.

— Надеюсь, старый зануда теперь заткнется навсегда. Понятно, почему ни одна женщина в замке ничего не знала — этот дуралей боялся их учить. Они бы враз переплюнули старого идиота.

Филиппе очень хотелось встретиться с Принком до того, как он навсегда заткнется.

Какая идиллия: леди Филиппа, дочь лорда Генри, владельца замка Бошам, недавно прибывшая в Сент-Эрт, руководит женщинами, которые превращают в ткань украденную у ее отца шерсть! Филиппа расхохоталась, оценив комизм ситуации.

— Почему ты смеешься? Ты же меня не видела! — раздался позади детский голос.

— А я догадалась. И долго ты подсматривал, Эдмунд?

— Я никогда не подглядываю за женщинами, — подбоченясь, огрызнулся Эдмунд. — Просто я следил за одной противной дылдой.

— Какой отвратительный мальчишка, — буркнула Филиппа.

— Вот я скажу папе, что ты обзываешься, и он больше не разрешит тебе ходить в мой ночной горшок!

Филиппа молитвенно прижала руки к груди.

— О нет, Эдмунд! — жалобно возопила она. — Я просто умру без твоего ночного горшка! Не заставляй меня ходить в уборные, о пожалуйста, Эдмунд!

Чувствуя подвох, мальчик растерянно заморгал. Догадавшись, что она попросту разыгрывает его, Эдмунд нахмурился; потом в глазах его мелькнуло хитрое выражение, и Филиппа сразу вспомнила Дайнуолда.

— Смейся, смейся! Как бы тебе не пришлось плакать — мой папа тебя накажет. Эта правда!

— Это, а не эта, — машинально поправила Филиппа, и Эдмунд от гнева раздулся, как бойцовый петушок.

— Буду говорить так, как захочу! Никто не смеет мне указывать, как говорить разные вещи, и эта…

— Это, не эта.

— Ты огромная уродина, и мой папа тебя не любит! Лучше залезай обратно в повозку и уезжай отсюда! — Эдмунд направился к двери, но у порога обернулся и крикнул:

— Ты не девушка, а здоровенная глупая дылда! — и тут же врезался в отца, который в этот момент входил в мастерскую.

— Я бы умер от такого оскорбления, — заметил Дайнуолд, глядя сверху вниз на сына. — Почему ты говоришь ей такие гадости, Эдмунд?

— Она мне не нравится! — Эдмунд топнул о грязный пол своей не менее грязной ногой.

— А почему ты не надел ботинки?

— Они дырявые.