Открыто сердце - Ирина Фингерова

И Аня никогда не знала: может быть, это последний разговор — потому что их ничего не связывало, кроме взаимного интереса, который мог исчезнуть, как рано или поздно исчезает любой интерес, не подкрепленный надеждой на воплощение А надежд Аня не таила, они никогда не смогут увидеться — потому что человека, с которым беседует Адонис, не существует, а он не любит баб. Вспомнился один разговор, они говорили о Вирджинии Вульф, кажется, и Аня сказала, что ей она бывает по душе, а Адонис написал, что не понимает этого…

«…Она же баба. Грустные убогие создания… И ни единой надежды на спасение! Они заперты в своих инстинктах, даже самые разумные из них — истерички. Некоторые хорошо это скрывают, но… меня не проведешь))», — написал Адонис. (знаки препинания — кавычки — игра со знаками???)

— Звучит так, будто Вас обидела женщина? Может быть, мать? Не знал, что Вы такой шовинист.

— Да, Вы не знали. Не перебарщивайте.

— Прощу прощения. Это было вторжение на личную территорию. И… Все же? Не стану затевать спор, похоже, вы не намерены менять свою позицию, но Вы ведь не станете отрицать, что существует множество примеров благороднейших женщин, имена которых настолько очевидны, что я не стану утомлять Вас перечислением?

— Отрицать не стану.

— Тогда, почему Вы настолько категоричны?

— Я пошутил, — ответил Адонис.

— Я не такой узколобый. Я, например, люблю свою мать. И сестру. Воспитываю из нее человека.

Было очень неловко. Ане даже показалось, что он начал подозревать, что Морг Ан — девушка, и это была провокация. Черт, как глупо. Или действительно пошутил? Но как-то странно, все равно.

— Отходил за зеленым чаем. Я иногда восхищаюсь женщинами. Как просто им, наверное, жить, — ответила Аня спустя некоторое время.

— И я пью зеленый чай. Хм… Просто? Думаете?

— Угу. Весьма.

— Какая уверенность — как для кого-то, кто никогда не был женщиной… Должен отметить))

Аню бросило в жар. Нет, ну это уже слишком. Девушка тут же взяла себя в руки. Не пойман — не вор! Предполагать можно все, что угодно. Если он ее провоцирует — значит, не знает наверняка, не уверен. А это лучше, чем если бы он знал точно.

— А я был женщиной, — ответила Аня.

— А что потом?

— А потом не был. В меня молния ударила, и я поменял пол.

Аня совсем успокоилась. Все будет хорошо. Её еще никто не обыгрывал.

Они обменялись почтовыми адресами и договорились отправлять друг другу письма раз в два месяца, вне зависимости от того, общались ли они в этом месяце или нет, и каждое новое письмо не должно быть ответом на предыдущее. И ни слова в переписках о своей реакции. Просто кусочки историй, без начала и без конца, вырванные из контекста, такие себе отрывки-сиротки, которые могли себе позволить все что угодно.

Это было, разумеется, опасно — ведь он мог бы приехать, например. Хотя Аня слишком в этом сомневалась, он слишком рационален — предупредил бы, и она нашла бы отговорку.

За все время их общения Ане пришло четыре письма… Но лучше всего характер их общения, да и самого Адониса раскрывает первое из писем, а потому именно о нем будет упомянуто.

Адонис фотографировал на ломокамеру и прислал конверт с 33 фотографиями. И всего одна фраза — найди закономерность. Задача была не из простых. Аня возилась с письмом несколько часов, но никак не могла понять, в чем же дело.

Фотографии можно было поделить на три группы по одиннадцать — пальцы, книги и фигурки из сыра. Аня решила для начала разобраться с группой пальцев — на каждом фото на ладонной поверхности пальцев были нарисованы человечки с разным выражением лица и разных цветов, но трижды встречалось такое положение среднего и указательного пальца, что получалась V, и на всех этих фото человечки были, скорее, веселые, а на остальных точно — грустные.