Открыто сердце - Ирина Фингерова

«Aut insanit homo, aut versus fecit»

(«Или безумец, или стихоплёт»).

Глава, с которой начинается история, рассказанная Отто Заксом, в которую так сложно поверить, что все принимают ее за небылицы, но Вы, надеюсь, все же станете исключением.

В те темные смутные времена худшее, что можно было сделать — отличаться.

Чтобы избавить город от безумцев, городские власти собирали их вместе, сажали на корабль и отправляли в плавание. А Отто Закс, уроженец Нюрнберга, опередивший свое время и полный безудержного энтузиазма изменить мир, несомненно, был безумен. И вот почтенного Отто Закса, сына пьянчужки Генриха Закса, владельца трактира, и Зелды Закс, в девичестве Мюллер, дочери мясника, нарядили в шутовский наряд, нахлобучив на голову колпак, и тем самым освободили его от ответственности за свои слова. Вот так Отто Закс был отправлен в путь без конца и края, на безумном корабле, бороздящем тихие воды притоков Рейна и фламандских каналов.. .

Корабль увозил безумцев из города, изолировал их от других жителей, но также выполнял и другую функцию. Считалось, что вода излечит душевную болезнь. Безумец заперт на борту, словно в тюрьме, побег из которой невозможен; он — всецело во власти реки с тысячью её рукавов, моря с тысячью его путей, стихии, судьбы, случайности. И неведома никому земля, к которой причалит его корабль, — равно как не знает никто, из каких краев он прибыл, когда нога его ступает на берег. Нет у него ни правды, ни родины — лишь отчаянные бесконечные просторы, пролегающие между двумя случайными берегами.

На корабле этом, названном Narrenschiff, томилось на медленном огне не менее 13 0 человек! День за днем бороздя морские просторы, выполняя монотонную работу, они словно ждали чего-то. Они ждали приплытия, результата, чего нибудь!.. Ведь так тяжело было осознать бедолагам, что они уже мертвы, но смерть их растянута на долгие годы ожидания…

Каждый вечер, глядя на закатное сонце, под звуки сотен бубенчиков (ведь все были обязаны носить костюмы дураков) Отто молился о переменах, будь то скорая смерть или высадка на берег — но терпеть корабельный уклад он был не в силах.

До того дня, как он не разговорился случайно со старым Чи.

Старого Ч и всегда звали именно так, никто из ныне живущих не видел его молодым, и о том, сколько же ему лет, приходилось лишь догадываться, потому как сам он все сведения о себе облачал в ореол таинственности и любил говорить загадками. Кроме того, он утверждал, цитирую: «… Я побывал во всем мире, а также за его пределами, в мирах иных, а истинное имя моё — Гермес Трисмегист(* прим. — основоположник алхимии ), или же в последней моей обители — Чипатиак, и на Земле этой брожу я в поисках истины три с половиной тысячи лет».

Разумеется, старому оборванцу никто не верил, но опасности для общественности он не представлял, потому никто его и не трогал.

До того момента, как взбрело ему в голову наполнять юные умы пустым бредом о суетливости и бренности бытия, взаимосвязи всего живого и существовании лишь одной власти на Земле — власти науки.

Старый Чи дружил с Абелардом Краусом, учителем диалектики в прошлом, а ныне деканом медицинского факультета Высшей Школы. Старый Чи однажды порекомендовал Абеларду удивительный сбор, от которого чудом прошла многолетняя мучительная подагра. С той поры и началась их дружба, и потому Абелард позволил Старому Чи собирать студентов после занятий и делиться с ними своими познаниями. Но старику было мало наградить юные жаждущие умы лишь медицинскими знаниями, он желал изменить их мировосприятие!

— То, что внутри — то и снаружи, — вдруг сказал Старый Чи и умолк. До этого момента он никогда не заговаривал с Отто.

Отто смотрел на него с непониманием.

— Я хотел бы понять, — наконец сказал он.