Падение Хронополиса - Бейли Баррингтон Дж. (2002)

Сознание Этона оторвалось от восприятия, он как будто смотрел на мир в перевернутый бинокль, и в то же время все казалось странно плоским, двумерным. Внутри страта его разум приспособился к восприятию четырехмерных, даже пятимерных объектов. По сравнению с ними трехмерный мир стал теперь поразительно бесцветным, похожим на кадры примитивных рисованных мультфильмов. Не было глубины. И звуки стали пустыми, безрезонансными.

Не давало покоя настоятельное желание покинуть этот бумажный мир. Завершить процесс, начатый выпуском из стартовой камеры.

Умереть.

Этон в сопровождении сублейтенантов вышел на верхние палубы корабля, где располагались каюты офицеров. Здесь чувствовался намек на комфорт, который был бы неуместен на «Молоте Империи» и даже на других линкорах. Войдя в двойные двери, Этон и его провожатые очутились в помещении, обставленном с неброской, но несомненной роскошью, которая в Хронофлоте могла быть только на флагманах.

Это была каюта адмирала Хайта. Группа остановилась перед дверью из орехового дерева, украшенной простой резьбой. Сублейтенанты постучали, вошли, отдали честь и вышли. Этон предстал перед своим бывшим командующим.

Хайт, сидящий за столом красного дерева, смотрел на курьера мрачно и, казалось, задумчиво. Из проигрывателя в углу доносилась тихая, меланхолическая музыка — тромбон и скрипка.

Рядом с Хайтом стоял человек, в котором Этом узнал полковника Анамандера. Подобно Хайту, полковник сохранял гранитную бесстрастность, принятую среди старших офицеров Хронофлота, но на его лице не было той непреклонности, что читалась в чертах адмирала.

Хайт небрежно махнул рукой Анамандеру:

— Потом, полковник.

— Слушаюсь, сэр.

Полковник обогнул Этона и вышел.

Адмирал поднялся и подошел к Этону. Этой стоял с неподвижным лицом, глядя прямо перед собой. Адмирал отстегнул от него футляр, как от неодушевленного предмета, и отнес на стол.

Собираясь открыть футляр, Хайт еще раз оглянулся на Этона, и вдруг прищурился, узнав:

— Капитан Этон?

После нескольких попыток Этон заставил горло работать.

— Сэр, — слабо проскрипел он.

— Капитан Этон, — с горечью повторил Хайт, обращаясь к себе самому. — Случай из ряда вон выходящий. Я был весьма неприятно поражен и огорчен. Мне было интересно, не здесь ли кончится ваша жизнь.

— Могу ли я покончить с собой сейчас же, сэр?

Он с надеждой ждал от адмирала произнесения освобождающей команды.

— Подождете, пока я скажу, — отрезал адмирал. Он оценивающе окинул Этона взглядом с головы до ног, потом сел за стол и сломал печати на пакете.

В течение времени, которое Этону показалось очень долгим, Хайт изучал бумаги, будто забыв о присутствии Этона. Скрипки и тромбоны преследовали друг друга извивами назойливых мелодий, и Этон почувствовал, как входит в какое-то состояние, похожее на испытанное внутри страте. «До» и «после» исчезли. Сложные переливы мелодий висели в воздухе подобно благовониям, и Этон замер в этом вечном миге, в котором неясно было, где кончается одна нота и начинается другая.

Завершив изучение депеши, адмирал Хайт задумчиво выпятил нижнюю губу. Отложив бумаги, он нахмурился. Потом откинулся на спинку кресла. Серые глаза адмирала остановились на Этоне, впившись в него почти с маниакальным интересом.

— Депеша от самого наместника, — хрипло сказал Хайт. — Необходимо совершить рейд в глубь территории Гегемонии. Задание настолько важное, что должно быть выполнено самим «Оплотом веры» — не меньше.

Этон ничего не ответил. Адмирал продолжал, не отводя Глаз от лица собеседника.