Наш секрет - Наш секрет (2021)

* * *

От шока перехватывает дыхание, а тело цепенеет.

Ужасно неприятно и гадко всё то, что происходит. До рвотного рефлекса. Но, думаю, если бы он сработал — так было бы лучше, чем просто стоять и ничего не предпринимать. В темном переулке у чёрного входа кондитерской, где слабо горит фонарь и нет ни единой живой души.

— Пусти, — слёзно прошу.

— Тш-ш, ты чего?

Николай, видя мою реакцию, становится смелее. Опускает руку на талию, скользит губами по моим губам. Как же мерзко, Господи!

— Пусти-и…

Невовремя вспоминаю как смотрела со Светкой сериал, где главная героиня стала жертвой маньяка. Она не сопротивлялась нисколечко. Прямо как я. Стояла, замерев, и позволяла делать с собой все те ужасные вещи, что делал насильник. Я тогда ужасно возмутилась! Можно же оттолкнуть, ударить или наорать в конце концов. Но Света, имея неоконченное образование психолога, пояснила мне вещи о которых раньше я не задумывалась. Цель изнасилования — власть и контроль над жертвой. Обычно насильник увеличивает степень агрессии в ответ на сопротивление, чтобы сохранить контроль. Наш разум перестает что-либо решать, нервная система мобилизируется. Поэтому инстинкт замирания является самой распространённой реакцией в ответ на угрозу.

— Пусти-и… — хнычу я.

— Я же не обижаю тебя, Саш, — произносит Коля, отстранившись. — Делаю приятно. Разве нет?

Он всматривается в моё лицо, улыбается. А меня воротит. Директор мясного рынка оказался жутко неприятным типом. Эдаким скрытым маньяком. Он и раньше мне не особенно нравился, скорее я соблюдала нейтралитет по отношению к нему, но сейчас презираю его за то, что он меня намерено запугивает.

— Слушай, ну ты вроде не девочка, чтобы так себя вести? По словам Варламова — вдова. Два года без мужика живёшь. И перебираешь?

— Я хочу уйти. К себе домой.

Мой голос срывается, руки дрожат. Неужели человек не понимает сказанных слов? Неужели не видит, что мне неприятно, когда нарушают моё личное пространство?

Николай достает из кармана ключи от автомобиля и открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает. В этот момент за его спиной возникает движение. Я не сразу понимаю в чём дело. И не сразу узнаю Ивана. Резко накатившая радость сменяется паникой, затем отчаяньем и страхом. Северов хватает Николая за шею и валит на землю. Начинает наносить удары по лицу. Один за другим.

— С-сука!

Северов не просто зол. Он в гневе. В бешенстве. Я не видела его таким раньше.

Вскрикиваю, закрываю рот ладонью. Возникает чувство дежавю. Такое уже было раньше. Два года назад было. Только бил не Костя. Очень сильно били его.

Сердце нещадно колотится, я бросаюсь к Ивану и пытаюсь оттащить его от брыкающегося Николая. Он явно не в силах нападать. Да что там, даже защищаться!

— Ваня, Вань… Хватит…

Меня мягко берут под руку и ведут к автомобилю, припаркованному под старым ветвистым дубом. Повернув голову, замечаю Дмитрия Олеговича — заместителя директора металлургического завода.

— Саш, присядьте за заднее сиденье.

— А Ваня?

— Ваня справится, — мягко отвечает мне Дмитрий Олегович. — И запомните: никогда не влезайте в разборки к мужчинам. Можно невольно подвергнуть себя опасности.

— Но, если он его убьет?!

— Не убьет. Я проконтролирую.

Мне ничего не остается, кроме как кивнуть и сесть в тёплый салон автомобиля на заднее сиденье. Дмитрий Олегович захлопывает дверь, отходит в сторону и закуривает. Ему хорошо видно обстановку, а мне, к сожалению, нет, потому что машина припаркована таким образом, что мусорные баки перекрывают почти весь обзор.

Я ёрзаю на сидении и дико волнуюсь. Если Иван убьет Николая, то его посадят за решётку. Он очень импульсивный и несдержанный человек. Боже, надеюсь годы занятий спорта не дадут ему нанести непоправимых увечий человеку и он сумеет вовремя остановиться. Но меня всё равно трясёт.