Двойная ошибка - Аля Морейно

Складно поёт. Я бы поверил, если бы не знал, что это развод.

– И что вы от меня хотите? Я нахожусь в столице, далеко от вас. Даже если бы я захотел помочь, как бы я это сделал? Мальчик, передай маме, чтобы она поискала другого благотворителя.

– Но мама не берёт трубку! А мы не знаем, что нам делать! – в голосе отчаяние. – Мама сказала, что вы нам поможете!

Хорошо играет, молодец. Станиславский бы одобрил.

– Мальчик, ну чем я могу вам помочь? Я слишком далеко от вас. Попросите соседей. В конце концов должны же быть в вашем городе какие-то социальные службы на такой случай!

– Лёня, так что мне ответить отцу? – Инга заглядывает ко мне в кабинет и показывает на телефон, который держит возле уха.

– Всё, не могу больше говорить, – сбрасываю звонок. – Инга, я всё сказал, – отвечаю как можно более спокойным тоном, хотя внутри всё клокочет. – Я еду сразу после праздников в Китай, и это не обсуждается. У нас миллионный контракт. Я не буду переносить переговоры из-за прихоти твоего отца, это просто смешно. Неужели он не переживёт без моего присутствия на его юбилее?

– Ну ты и свинья неблагодарная, Воронцов!

Как же я устал, от её ненасытного папаши, который решил, что может мною помыкать! Согласен, когда мы с ним только познакомились, я был всего лишь мозговым центром будущей корпорации Морозова, без копейки за душой. Но мы попали в правильную струю и быстро раскрутились. Да, не без поддержки Жаркова, но пусть он выставляет счёт своему другу Морозову – я-то тут при чём?

И вообще, к тому времени, как мы с Ингой решили пожениться, у меня уже был процент в корпорации и неплохой доход, и дорогой тесть ни слова не сказал дочери против моей кандидатуры. А старый хрен ни за что не отдал бы свою любимицу замуж за бесперспективного нищеброда. Это он должен быть благодарен, что я третий год уже терплю его своенравную дочурку.

От конфликта с Ингой разболелась голова, и в офис еду в разбитом состоянии. Вот умеет же она с утра настроение испортить!

В обеденный перерыв некстати вспоминаю об утреннем звонке. Какой-то нехороший червячок ковыряет меня изнутри и мешает выкинуть слова ребёнка из головы. Что этот мальчик говорил? Айлин в больнице? А если это правда? Я так и не понял из его слов, что с ней случилось. Может, и вправду что-то серьёзное?

Но если им и действительно нужна помощь, то непонятно, почему они обратились именно ко мне. Что должно было побудить Лину отправить детей к совершенно постороннему человеку в другом городе? Ещё и учитывая нашу не слишком удачную недавнюю встречу и отсутствие с её стороны желания идти со мной на контакт. В этой истории не стыкуется абсолютно всё. И очень похоже на банальную попытку развести меня на деньги. Но загвоздка в том, что их-то мальчик как раз и не просил. Или просто не успел?

Даже если допустить, что Айлин действительно попала в больницу, а за её детьми некому присмотреть, то нет большей нелепости, чем просить об этом меня. Да я вообще последний человек, которому можно поручить детей! И наверняка у Лины куча подруг, соседок и прочих женщин, которые в критические моменты готовы прийти на помощь. Помню, что меня мама в детстве частенько к бабе Нюре в соседний дом отводила, а иногда со мной сидела тётя Наташа. Так почему ребёнок позвонил мне?

С тех пор как встретил Айлин три недели назад, у меня все внутренности перевернулись и никак не встают на место. Постоянно кручу в памяти события тех давних дней и пытаюсь найти хоть какое-то оправдание её предательству. Готов допустить, что её заставили отказаться от меня и выйти замуж за другого. Но решительно не понимаю, как она выжила при взрыве и почему не связалась со мной после смерти родных? Почему не нашла меня, когда Рафик уехал? Я тогда ещё не был женат, и всё могло сложиться иначе.

Нам бы поговорить…

10 лет назад, лето