Неожиданно мать! - Ксюша Левина

— Да обычный я. Просто не все такие, как ты.

— Нет уж. Ты просто феноменально ледяной тип. Что за мысли такие… ты сказал, что останешься один. Почему?

Роман не ответил.

Где-то вдали полыхнула молния, а тучи стали еще темнее, и Мотя поежилась от того, что потянуло холодом. А Роман кинул ей кофту, которую незадолго до этого снял.

— Вот я расскажу, а ты разболтаешь, — улыбнулся он.

— А это тайна?

— Не тайна, — покачал головой Роман и Мотя поняла по его взгляду, что сейчас что-то будет.

Тридцать пятая. Щекотать нервы

— Ну расскажи уже!

— Да нечего мне рассказывать. Я так же, как и ты, не понимаю, что за истории бывают со всеми этими психологическими травмами и прочим. У меня нет никаких особенных проблем. И я не считаю, что непременно останусь навсегда одиноким.

— Но…

— Но как ты себе это представляешь? Почему вообще я должен связываться с кем-то, кто не имеет ко мне никакого отношения? Как можно полюбить чужого ребенка? Это даже не сохранит твой генофонд, это просто… существо требующее внимания. И пока оно станет разумным…

— Но…

— Хочешь тайну? Я не умею любить просто так. Просто не могу. С детства. Потому мне нравятся собаки, а не кошки. Собаки умеют любовь возвращать, а кошки — потребители. Я всегда влюблялся за что-то. В школе любил непременно самую красивую или самую умную девочку.

— Но все это проходит! Красота и…

— Именно! И я честно говорю, что все эти отношения — временны. Только ребенок «временным» не бывает. Он навсегда. Мотя, я не верю в какой-либо тип отношений, кроме глубоко и исключительно партнерских. И потому я останусь один. Даже если я снова женюсь, а я не исключаю такой возможности, я все равно буду один. Потому что буду в партнерстве. Один плюс один равно два. Не половинка и половинка равно одно целое.

— Ты чушь несешь. Не верю.

Для Моти такого понятия не существовало.

Партнерство — ок.

Один плюс один — ок.

Но нет, не две единицы в отношениях, а именно одно целое и никак иначе. Математика тут давала сбой. Один плюс один равно один и точка!

— Почему? — он улыбнулся так, будто и правда хотел услышать ответ, но уже знал, что он будет неверным.

— Потому что… — она набрала побольше воздуха в грудь, чтобы выпалить то, что вертелось у нее на уме все то время, что Роман говорил. — Иначе с чего вдруг тебе влюбляться в меня? А?

Это было резко, как пощечина, и Роман даже отпрянул. Он хотел было переспросить, действительно ли Мотя сказала такое, но вовремя прикусил язык.

Будь он мальчишкой, немедленно стал бы отстаивать свою уязвленную гордость, возмущаться и доказывать что-то. И на секунду показалось, что мальчишка-таки победит, но хватило сил себя остановить. Роман прикрыл глаза и улыбнулся.

Откуда только в нем взялась эта горячность? Даже подумать о том, что Мотя сможет пошатнуть его уверенность в себе — было чем-то невозможным.

Нет.

Он не так прост.

— Действительно. С чего бы, — хмыкнул он и выдохнул.

Это оказалось сложнее, чем он думал.

Сопротивляться становилось все сложнее.

А думать о том, что будет если сдаться на волю этой безумной девчонки, просто напросто страшно.

Она покраснела и уставилась на плотные грозовые тучи.

Небо полыхало, горело, словно кто-то удачно чиркнул спичкой над канистрой бензина. И по капельке начинал накрапывать дождь. Он не долетал до Моти и Романа, оседал на окнах, стучал по стеклу и от мерного звучания становилось еще уютнее.

— Ты такой… отвратительный! — вздохнула Мотя. — И я тебе не верю. Ни единому твоему слову. Не верю, что ты не понимаешь, в чем принцип любви.

— Это ты о том, что любят не за что-то?

— Именно так.

— И за что же влюбляешься ты. Ну-ка, расскажи. Ты заявила, что влюблена в меня, — ветер усилился, и Роману пришлось чуть повысить голос.

Мотя снова покрылась мурашками.