Женщин обижать не рекомендуется - Виктория Осадчая (2018)

— Так, Асенька, беги мой руки, и надо идти отдыхать, — обращаюсь я к дочери, которая печально вздыхает, но послушно идет выполнять все мои задания. — А ты иди в гостиную и жди, — меняю я тон, обращаясь к Баслыку, который тоже не решается перечить. Выигрываю несколько минут для своего успокоения, пока Ася ложится, обняв нового зверя и через минут пятнадцать, под сказку «Белоснежка», засыпает.

Вот теперь глубокий вдох, и возвращаюсь к ожидающему меня гостю, который внимательно рассматривает фото, стоящие на полке шкафа.

— Прям семейная идиллия, — делает он едкий комментарий.

— Ты о чем-то хотел поговорить, — напоминаю я, игнорируя замечание.

— Есть куда засунуть? — извлекает он из кармана карту памяти. Возвращаюсь в комнату, откуда приношу ноутбук. А потом слышу его гадкий смешок, когда на заставке рабочего стола он снова видит фото Андрея и Аси.

— Твой профессор оказался не промах.

— Егор, оставь свое мнение при себе. Давай ближе к делу, — раздражаюсь я.

— Все, молчу, — подымает он вверх руки. — Смотри, у меня есть кое-что на твоего папашу. Я подумал, что тебе должно быть это интересно.

— А твоя какая выгода?

— У меня, как и у тебя имеются к нему претензии.

М-да, а у него получилось заинтересовать меня. Я присела рядом, глядя на монитор ноутбука. Какие-то документы, которые, по отдельным словам, знакомым мне, напоминали больше финансовые отчеты или что-то в этом роде. Не разбираюсь я в этом, конечно, но по довольному выражению лица Егора можно понять, что это что-то очень важное. А еще он мне демонстрирует фотографии какой-то сделки.

— И могу сказать, что этот человек, которому Воеводин передает деньги разыскивается Интерполом за сбыт наркотиков, — заявляет Баслык.

— Откуда у тебя это все?

— А ты думаешь я все эти годы просто разъезжал по Европе? Нет, это дело чести.

— И как ты это собираешься реализовать?

— Еще не знаю. Вот подумал, что ты можешь в этом помочь.

Помогу, Егор, ой как помогу. Ты теперь за свою шкурку побеспокойся. У меня ведь тоже есть и копия твоего приговора, и материалы дела, в которых видно, что ты был заодно с Воеводиным. Но об этом позже. Сейчас…Сейчас я понимала, что сижу слишком близко к нему. СЛИШКОМ! Кажется, даже чувствовала, как пуговицы от его рубашки трутся о мое оголенное плечо. Черт! Баслык!

Дышу глубоко, чтобы утихомирить разгулявшиеся в теле гормоны. Думай! Только не о нем. О деле, родная, думай о деле.

— Я узнаю у Римки нет ли у нее знакомых влиятельных в журналистике. Она все-таки в Москве работала, и при чем не в самом задохлом издательстве.

— Хм, очень хорошая идея. Журналисты — они стервятники. Шанс опубликовать такое они не упустят — одобрил идею Джокер. Шрам на его лице стал чуть менее заметным. Все-таки прибег к пластике, и скорее всего лазерной. А вот на руке… Я видела тот мой любимый тонкий, начинающийся от запястья. Для его обзора он закатал рукава рубашки. Душно…

— Вот и договорились! Ты позволишь, я оставлю флешку у себя? Хочу поближе ознакомиться с информацией.

— Чтобы понять, насколько сильно ты его ненавидишь?

— Что-то в этом роде — хотя у меня был еще очень коварный план.

— Оставляй! Поль, — тихо позвал он. Я обернулась, глядя в грустные глаза, которые с щемящей тоской оглядывали меня, — почему ты соврала про аборт?

Узнал. Вот дотошный мужик. От него ничего не скроешь и ничего не утаишь.

— С чего ты взял? — постаралась сохранить я хладнокровие. Не расплываться же перед ним пятном на ковре от перенесенного мною. Тем более, что это было давно.

— Я попросил Лешку выяснить. Там ведь была авария.

— Была, — выдохнула я облегченно.

— И моя машина сейчас покоится на дне озера, насколько мне известно. Почему?

— Потому что я стреляла в Воеводина, — поделилась я правдой. Ее ведь знали только пятеро человек.

— Моя девочка, — довольно заявил он.