Женщин обижать не рекомендуется - Виктория Осадчая (2018)

Олег пытался меня вытащить из депрессии пару раз, но я так и не решилась посмотреть ему в глаза, считая себя предателем. Ближе к вечеру второго дня моего самозаточение раздался звонок в дверь открывала Вера, ведь я была уверена, что это пришли к ней. Кто ещё может ко мне припереться?

— Полина, иди сюда, к тебе пришли, — позвала она из коридора. А сама там лебезит перед гостем «Чай? Может будете ужинать?» Выхожу своих широких домашних штанах, с дулькоф на голове, такая вся неряшливо, убитая и вижу Порошина.

Тетя спешит ретироваться, а я поглубже кутаюсь в кардиган.

— Вижу Вы хорошо отдыхаете, — окидывает он меня насмешливым взглядом.

— Добрый! Вы какими судьбами?

— Приводите себя в порядок и завтра в 9:00 жду Вас в своем отделении.

— И что вас заставило сменить решение?

— Не сменить, а пересмотреть! Я их не меняю. Но на завтра назначена операция Соколова. И Вы мне поможете помочь мне удалить опухоль, которую обнаружили. Всего доброго!

Вот так вот просто уволил, а потом также просто взял назад. Ну ничего, мы не гордые. Тем более этому человеку можно простить всё. И душу грела мысль, что он признал свою ошибку. Он ошибся!

И понеслось… Разве я не этого хотела? Это! Вот только каждый вечер я засыпала без задних ног и мне казалось, что едва я касалась головой подушки, мне нужно было уже вставать. Взяла за привычку каждое утро пробегать по два-три километра, чтобы лучше просыпаться и быть бодрее, помогал также кофе, который я хлестала литрами.

— Не боишься, что сердце твое скоро не выдержит такой нагрузки? — удивлялись мои коллеги Костя и Сергей, которые остались вместе со мной в отделении.

— Вам же лучше, голубки! Конкуренция будет меньше. И что это за дела женщина в хирургии? Непорядок.

Да, это была огромная проблема. Отношение к женщинам в профессии было предвзятым. На всё огромное отделение нас таких было… одна, не считая санитарок и медсестер. И самое интересное, что для женской половины не был предусмотрен душ. Конечно, во времена студенчества это было нормально, когда в раздевалках мы сталкивались с парнями. К концу обучения, мы уже не стеснялись друг друга, воспринимая наготу, как обычную анатомию. Конечно, это было редкостью, но имело место, когда после физкультуры у тебя всего пятнадцать минут до следующей пары, или когда тебе из морга, где вы практиковались орудовать скальпелем, помогая патологоанатому, пилить через весь город на лекцию. Поэтому пришлось взять волю в кулак и не краснеть, когда в душевую, пока ты мылась входил кто-то из коллег. А защелок здесь не было. Однажды наткнулась на Порошина. Выхожу тут вся такая укутанная в полотенце раскрасневшаяся, и Андрей Андреевич скидывает вещи.

— А что здесь делаешь?

— Моюсь, — беззаботно отвечаю я.

— Ясно!

И продолжает раздеваться. Разглядывать его я не посмела, зато потом для меня была распечатана табличка «занято» и сделан шпингалет. После тревожить мои водные процедуры никто не смел.

— Полинка, у тебя вечер в субботу свободен? — Арина позвонила совершенно неожиданно.

— Скорее всего.

— Хороший мой, мне конкретно нужно знать. У нас тут банкет по поводу юбилея одного крупного бизнесмена, партнер Алексея Алексеевича. Музыку требуют приличную, видите ли мои музыканты его не устраивают. Платят хорошо.

— Спасибо за предложение. Сегодня же узнаю, — обещаю я.

С таким вопросом к Порошину идти было страшно. Любил он мне на выходных дежурство ставит. А вдруг накосячу в последний момент? А вдруг он снова бзик словит? Эх, была не была! Порошин сидит за компьютером, заполняет что-то.

— Андрей Андреевич, вам помочь? — вхожу я в ординаторскую.

— Что надо? — не отрываясь от монитора цедит он. Так, настроение вроде нормальное.

— У меня к вам огромная просьба. Просто огромнейшая.

— Томина не томи. Говори, что хотела и чеши к пациентам.

— Андрей Андреевич, не ставьте мне дежурство в субботу — робко прошу я.