Нелюбимый - Маша Драч

Муж уложил меня в кровать и укрыл тонким одеялом. Я тихо наблюдала за ним из-за полуопущенных ресниц, и когда Герман уже собирался выйти из комнаты, я осторожно взяла его за руку.

— Не спишь? — тихо спросил он, обернувшись.

— Уже нет, — так же тихо ответила я.

— Извини, если разбудил, больше мешать не стану, нужно еще поработать немного.

— Спасибо, — немного помедлив, ответила я. — За твое согласие, это многое для меня значит.

— Не за что, — он улыбнулся и его суровое лицо просияло. — Спи, — муж поцеловал меня в лоб и тихо вышел из спальни. Он лгал насчет работы. Пару дней назад я застала его спящим в гостиной, когда спускалась на кухню попить воды. Герман просто не хотел тревожить меня своим присутствием, из-за чего я начала ощущать себя дрянью, не способной проникнуться к собственному мужу хотя бы простой симпатией.

6

Сегодня мы должны были пойти на какой-то очень важный званый ужин. Как я поняла, на нем будут присутствовать партнёры Германа по бизнесу, их жены и просто состоятельные люди. Ужин посвящен сбору средств для детей, которые больны раком. Не стану скрывать, я была горда своим мужем за то, что он принял приглашение, хотя мог с легкостью отказаться. Такое случалось часто, когда бизнесмены не хотели расставаться с несчастными зелеными бумажками в своих карманах. Дожились, называется! Человек поклоняется бумаге. Абсурдно всё это.

Я была рада тому, что наконец-то смогу хоть на пару часов покинуть приделы особняка. Его стены уже стали мне противны, я задыхалась в них, мне отчаянно требовалась свобода, хотя бы немножко.

Пока приглашенный на дом парикмахер пытался справиться с моими непослушными рыжими кудрями, я продолжала вдоль и поперек перечитывать справочник, который уже, наверное, выучила назубок. Я отметила для себя два университета, в которые хотела бы подать заявки. Они находились в нашем городе и условия в них были самые приемлемые. Я понимала, что Герман никогда в жизни не отпустит меня в другой город, поэтому попыталась найти компромисс для нас двоих.

Когда парикмахер закончил свою работу, я только мельком увидела себя в зеркале и удивилась тому, как красиво мне выровняли волосы и как необычно они блестят в лучах солнца. Потом мною занялся визажист. Я чувствовала себя немного неловко, но всё же послушно сидела и ожидала окончания моего преображения.

Позже, мне принесли вечернее черное платье с открытыми плечами и симпатичным узором кружева на спине. Я осталась одна. Не хотелось, чтобы меня еще и наряжали как какую-то куклу, тут и сама могу справиться.

Открыв одну из шкатулок деревянного комода, я нашла чулки и нижнее белье, которое лучше всего подошло бы к платью. Если честно, то чулки мне никогда не нравились. Их неудобно носить, хоть с подвязками, хоть без них, но колготок не было, а с голыми ногами, я в платье выглядела бы вульгарно.

Продолжая на ходу читать, я быстро надела нижнее белье и теперь маялась с подвязками и чулками. Адские предметы гардероба, не иначе. Кое-как я всё же справилась, но мне казалось, что сейчас вот-вот и чулки спадут с моих худых ног и никакие подвязки не спасут. Пытаясь поправить их как надо, я не заметила, что в спальню кто-то вошел. Когда горячие руки коснулись моей обнаженной поясницы, я резко выпрямилась, будто меня ударило током.

Обернувшись, я увидела Германа. Он стоял, одетый в темные брюки и белую рубашку, еще не застегнутую на все пуговки. Пронзительный взгляд темных глаз скользнул по моей фигуре. Я ощутила, как мои щеки медленно начинали гореть от стыда, ведь, по сути, я стояла перед мужем почти что голая. Мне это не нравилось. Он склонил голову набок, продолжая рассматривать меня, а я не могла пошевелиться, мышцы, будто налились свинцом.