Ничего интересного - Кевин Уилсон (2019)

Я была не то чтобы гибкой — всю жизнь напрягалась, следя, не пытается ли меня кто-то облапошить. Поэтому даже выпрямить спину и расположить таз и ноги ровно оказалось сложнее, чем я думала. Одна надежда была, что дети не заметят, но они уже с легкостью свернулись кренделями — казалось, они примут любую форму, как их ни скрути.

— И что дальше? — спросила Бесси.

— Закройте глаза, — проинструктировала я.

— Ну уж дудки, — отрезала девочка, и я снова почувствовала к ней прилив нежности, потому что сама понимала, какая это бредовая просьба. Я в десять лет тоже не закрыла бы глаза ни за какие коврижки.

— Мы все закроем, — сказала я.

— Что, и ты тоже? — недоверчиво уточнила Бесси, как будто этого она не ожидала.

— Да, — я старалась сохранять спокойствие и не раздражаться.

— Так ты не узнаешь, закрыли мы глаза или нет?

— Не узнаю, — согласилась я. — Похоже, придется поверить вам на слово.

— Можешь на меня положиться, — заверила Бесси, и я знала, что это проверка, так что просто закрыла глаза.

— А теперь, — сказала я, чувствуя тепло их тел, запах нечищеных зубов, колебания воздуха от их движений, — сделайте глубокий вдох.

Роланд втянул в себя воздух, как будто пытался выпить самый большой в мире молочный коктейль. Закашлялся.

— Медленно, глубоко вдохните и задержите дыхание, — продолжала я.

Следуя своим же инструкциям, я обнаружила, что воздуха захватывается больше, чем ожидаешь. Вдох сидел у меня внутри, смешиваясь с тем, что делало меня мной. И я не знала, дети дышат правильно или нет, но не собиралась открывать глаза. Я сидела задержав дыхание, и мне казалось, что мир крутится чуть медленнее, чем раньше.

— А теперь выдох, — сказала я и почувствовала, с каким облегчением они выпустили из себя воздух, одним долгим, прерывистым выдохом.

— Все теперь? — спросила Бесси.

Я открыла глаза и увидела, что у них обоих глаза были закрыты.

— Нет, — сказала я. — Теперь повторим.

— Сколько раз? — спросил Роланд.

Я понятия не имела.

— Пятьдесят? — предложила я, и Бесси немедленно вскинулась:

— Да ладно! Пятьдесят слишком много, правда, Лилиан!

— Ладно, ладно, — уступила я. — Двадцать раз.

С этим Бесси смирилась. Так мы и делали: вдыхали, задерживали дыхание, выдыхали. Я всегда считала, что яд, который сидел у меня внутри, нельзя разбавить, но теперь с каждым вдохом становилась чуть спокойнее. И потеряла счет времени. Я понятия не имела, сколько вдохов мы сделали. Я просто дышала и дышала, и температура в комнате не менялась. И наконец, когда мне показалось достаточно, я сказала:

— Хватит.

— Это все? — спросил Роланд. — Мы закончили? Можно завтракать?

— Ну как вам? — спросила я.

— Глупо как-то, — сказала Бесси. — Поначалу. Но вообще ничего. Нормально.

— Значит, будем делать так каждый день, — решила я.

— Каждый день? — простонали дети.

— Да. — Я была непреклонна. — И если вы почувствуете, что начинаете злиться или расстраиваться, начинайте вот так дышать. Хорошо?

— Не думаю, что это поможет, — сказала Бесси.

— Посмотрим, — ответила я, и мы отправились вниз есть кукурузные шарики и пить молоко из высоких стаканов.

После завтрака я достала из одного из шкафов маленькие рабочие тетради в обложках, изданные для чудиков, которые верили в приближающийся конец света и не пускали детей в нормальную школу. Хотя, может, это я зря. Может, это для родителей, которые не выпускали детей из дому, потому что те в любой момент могли загореться. Или просто для тех, кто надеялся научить своих детей чему-нибудь разумному, доброму, вечному. Кто знает? В любом случае, все тетради были отличного качества.