Город Света - Дариус Хинкс (2019)

Мефистон взял его и положил на стол под медленно вращающейся голограммой. Под светом кружащейся Галактики на металле засверкали линии, и космодесантники подались вперед, изучая вырезанные на подносе узоры. Антрос провел пальцами вдоль символов, прикоснувшись к ним, словно пораженный паломник к священной реликвии.

— Эфемерида[1]. Она изменилась так сильно с тех пор, как я передал ее вам.

И Мефистон был так же заворожен отметинами, как и все остальные, ведь он нанес эти линии, пребывая в состоянии фуги в темные дни до того, как Кво-87 и другие техножрецы дали ему контроль над своими психическими силами. Образы словно пришли из совершенно чуждой ему области собственного разума. Лишь спустя десятилетия он смог объяснить свои же слова и раскрыть связи между фразами и диаграммами, но детали ускользали от его понимания даже теперь. Большая часть символов была вырезана аккуратно, однако встречались и такие, которые словно продрали в металле. У Властелина Смерти остались смутные воспоминания о том, как он царапал их собственными ногтями, а потом писал кровью, ведь он был слишком взбешен, чтобы остановиться. Отчасти эфемерида выглядела, как архаичное подобие мерцающей над ней звездной карты, но между сетками и точками виднелись столбцы, написанные плотным почерком, отрывки стихов и математические уравнения. Все связывала паутина пересекающихся линий.

— Она послужила идеальным фокусом для мыслей. — Властелин Смерти постучал по одному из символов, выглядящему, как девять собранных в круг точек. — Все годы моих исследований направили меня сюда, к этому мгновению. — Он провел пальцем от знака до отрывка текста, написанного на архаичном языке. Буквы, уродливые и извивающиеся, явно родились в безумии варпа. Мефистон знал, что только он может их расшифровать.

— Сабассус? — пробормотал Антрос, нахмурившись.

Старший библиарий испытал вспышку раздражения. Этого он не предвидел, а внезапностей не любил. Что-то блеснуло в глазах Луция. Гордость? Стыд? Мефистон не мог понять наверняка. Он попытался заглянуть в мысли библиария, но путь, как уже бывало, оказался закрыт. Чтобы пробиться, потребовалось бы психическое насилие. Его протеже рос, и в нем появлялось что-то неожиданное.

— Я могу прочесть лишь первое слово, — ответил Луций, но по неловкости в его взгляде Мефистон и без колдовского зрения понял, что это ложь.

В тяжелом молчании Властелин Смерти наблюдал за Антросом. Библиарий не в первый раз удивлял его. Мефистон лично наставлял Луция на протяжении значительной части его обучения, всегда зная, что в Антросе есть некая глубокая тайна, нечто очень важное для капитула. Рацел утверждал, что старший библиарий видит в юнце кого-то вроде сына, что привязанность ослепляет его, но все было не так просто. Похоже, Антрос разобрался во многих написанных в эфемериде прорицаниях. Мефистон задумался: а сколько других отрывков мог бы понять Луций? Не все из них были предназначены для праздного чтения.

— Сабассус, — повторил старший библиарий, повернувшись обратно к тексту. Он подумал было убрать поднос со стола, но решил, что не стоит. От этого зависел его план разговора, а потому нужно было продолжать так, как задумывалось. — Мир на самом краю системы Просперо, все еще официально находящийся под контролем имперских войск. В отличие от Сорциариуса, он пока не порабощен отродьями варпа, но находится на грани падения.

Мефистон посмотрел на Данте:

— Вы были правы насчет лорда-командующего Жиллимана. При столь многих неотложных угрозах он не может сосредоточиться на этом регионе. Но каждое мое видение, каждый сон и авгурия говорили, что я не могу закрыть глаза на происходящее там.

Он постучал по другой части подноса, где виднелось маленькое схематичное изображение стервятника.

— В дни, когда я был не здесь, когда я отправлялся в свои… — Он повернулся к Альбину. — Как бы ты назвал их? Личные поиски?