Я не провидица - Кристина Леола (2020)

— В двенадцать лет я выбила соседу зуб скакалкой, — наконец выбираю я. — А еще ненавижу песто и абрикосы.

— За что?

— Невкусно.

— Нет, зуб за что выбила?

— Случайно.

— А какие есть неслучайные подвиги?

Мы так и шатаемся по торговым рядам, даже не глядя на манящие витрины: я вещаю о своей юности, Велесов, сунув руки в карманы, слушает и загадочно улыбается, а Глеб верной тенью следует за нами по пятам.

Отчего-то прошлое вспоминается еле-еле, приходится буквально вытягивать самые яркие события из трясины забытья, хотя мне всегда казалось, что я помню все очень отчетливо, с самого раннего детства. Как чуть не утонула в реке, но… где именно это случилось? Как трижды сбегалась из дома, и Лиса искала меня неделями, но где я пропадала эти дни? В итоге я вываливаю на Велесова только безобидные и четкие воспоминания. Про найденный в парке клад в виде трех пуговиц в металлической коробочке, про десять кошек, которых я притащила домой за два часа, а потом мы с Лисой два месяца их пристраивали в добрые руки; про то, как я плюнула на макушку небезызвестному политику, усадившему меня на плечо, чтобы сфотографироваться с милой девочкой в синем платьице.

Удивительно, но мне приятно об этом рассказывать. Приятно, что меня слушают, что кому-то интересна моя жизнь. Знаю, виной всему одиночество, но прежде оно меня не шибко-то тяготило, и только теперь я понимаю, как полезно порой просто… поговорить. А потом у Велесова звонит телефон, и он отходит, оставив меня с Глебом.

У меня ведь тоже где-то есть телефон. Кажется, дома оставила. Интересно, Глеб его прихватил, когда там хозяйничал? Впечатлила ли Велесова моя бурная интимная переписка с оператором связи? Потому что только он мне и шлет страстные послания в последние годы. Я как раз хочу спросить охранника про телефон, когда слышу за спиной громкое и удивленное:

— Варя?!

Оборачиваюсь, морально настраиваясь на неприятности. Наверняка ведь кто-то с работы. И уже сегодня весь театр будет обсуждать мои «семейные обстоятельства»: их рост, вес и предполагаемую толщину бумажника. Но пробежавшись по прохожим взглядом, я не нахожу ни одного знакомого лица. Голос был мужской, но ни один из мужчин даже не смотрит в мою сторону. Разве что вон тот здоровяк слишком поспешно отворачивается, но мало ли, куда он до этого пялился. И я действительно его впервые вижу, такого крайне трудно забыть. Вот уж кого Велесом надо было обзывать. Огромный, подавляющий. Медведь.

«Сибирский медведь», — всплывает в голове, и я встряхиваюсь. Опять эта чушь…

— Знакомый? — раздается над ухом.

Я вздрагиваю и отшатываюсь. За прошедшие две минуты Велесов словно… окаменел. На лице непроницаемая маска, надежно прикрывшая ямочки, и в голосе сплошной лед.

— Нет. Послышалось, что окликнул кто-то, — зачем-то оправдываюсь я.

Меня пугает эта холодность. И расстраивает.

Он кивает:

— Идем. Пора возвращаться.

И мы идем, вот только в лего-дом возвращаюсь я одна. Ну, с Глебом, разумеется. А Велесова он высаживает возле одной из этих пафосных стеклянных башен, к которым я за все время их существования приблизилась лишь однажды. Почему-то казалось, что это чуть ли не закрытый объект, куда меня, в джинсах и толстовке, на пушечный выстрел не подпустят. Как выяснилось, не все так страшно. Подпустили. По крайней мере на смотровую я попала. А на крыше велесовского дома все равно лучше.

Пользуясь отсутствием хозяина, я еще раз туда взбираюсь, чтобы полюбоваться видами при свете дня. Виды… нормальные. Летом, наверное, лучше. Зато спускаюсь в этот раз без приключений, по уже знакомому маршруту через спальню Велесова, по тайной лестнице и на кухню к Яновне, которая кормит меня обедом.

Заговорить она со мной не удосуживается, но смотрит с интересом и явно хочет о чем-то спросить, только гордость не позволяет. И я сдаюсь:

— Я просто видела, что крышка чуть откручена.

Она скептически хмыкает. Не верит.