– Расслабься. Она всего лишь хочет с тобой познакомиться. А что до места, куда мы идем, оно называется Огул.

– Огул?

– Это место собраний екаев. Что-то вроде деревни. Пойдем, теперь уже недалеко.

Глава вторая

Вскоре деревья расступились, и Данзен оказался на довольно обширной поляне с громадными камнями, многие из которых образовывали небольшие навесы, под которыми можно было укрыться. По камням спускались стебли ползучих растений, некоторые были перевязаны, другие свободно свисали, чтобы скрыть входы в пещеры.

Тут и там можно было заметить какое-то движение, но в поселении екаев, Огуле, теперь царила полная тишина.

Данзен снова огляделся. У него было ощущение, что со всех сторон за ним кто-то наблюдает.

– Я говорила, – сказала ему Кудзу, – что ты первый человек, который попал сюда за долгое время?

– И все екаи живут здесь? – спросил Данзен. Он заметил хвост какого-то существа, нырнувшего в одну из пещер.

– Некоторые живут, но большинство лишь заглядывает, когда им что-то нужно. Ты наверняка уже заметил, что екаи очень отличаются друг от друга, – сказала лиса.

Они миновали череду торчавших из земли камней, на которые был уложен еще один плоский камень, так что вся конструкция напоминала длинный стол.

На овальный камень рядом с небольшим источником приземлился большой трехногий ворон.

Птица какое-то время наблюдала за тем, как они углубляются в поселение екаев, потом улетела на запад.

– Тебя будет обсуждать весь лес, – заявила Кудзу с ноткой гордости в голосе.

– И ты точно уверена, что мне можно здесь находиться? – уточнил Данзен. Они достигли нескольких огромных деревьев со стволами с добрую карету шириной. В стволах были вырезаны входы, в некоторых даже были настоящие двери, другие были простыми дырами, и Данзен заметил внутри отблески чьих-то глаз.

– Уверена, – заверила его лиса. – Я много лет являюсь частью этой общины, и все, кто мог бы мне возразить, уже давно не с нами.

Они прошли по тропинке среди деревьев. В одном из дверных проемов появилось белесое существо с желтыми глазами и змеиными ноздрями. При виде гостей оно испуганно хрюкнуло и пропало внутри ствола.

– Хадзики, позови мать! – крикнула ему вслед Кудзу.

Вскоре Хадзики вернулся со своей увеличенной копией. Его мать была в несколько раз крупнее него. На руках у этих екаев, как у енотов, было по пять заостренных пальцев, при этом большой палец не был противопоставленным.

– Кикикаки, – произнесла Кудзу и поклонилась.

– Так вот, значит, он каков, – сказала та. Грубоватый голос не совсем соответствовал любезной улыбке на ее лице.

Данзен кивнул.

– Ах да, ты говорила, что он молчун, – заметила Кикикаки.

Раздув ноздри, она оглядела Данзена с ног до головы. На секунду в ее глазах что-то промелькнуло, и он почувствовал себя будто голым, словно она могла видеть что-то, незаметное другим.

– Теперь это неважно, – сказала она в ответ на какую-то собственную мысль. – Теперь это неважно. Добро пожаловать в Огул. Паломник, верно?

– Да, Паломник. Спасибо, – сказал Данзен. Оглядевшись, он понял, что, кроме Кикикаки, его никто не поприветствует. Если не считать ее, ее сына Хадзики да трехногого ворона, Огул будто бы вымер.

– Не бери в голову, – сказала Кикикаки, махнув в сторону поселения. – Они станут дружелюбнее, когда ты наведаешься к нам в следующий раз. Или в следующий после этого. Или в еще какой. Сколько раз ты намерена его приводить? – шутливо спросила она у Кудзу.

– Столько, сколько понадобится, – ответила лиса, и Данзен не был уверен, что вполне понял смысл ее слов.

– Я знаю, что вы пришли издалека и вам еще предстоит долгий путь. Так что не стану вам долго докучать. Приближается ночь, – заметила Кикикаки, уставившись желтыми глазами в небо, – так что вам придется заночевать здесь.

– В твоем дереве? – уточнил Данзен.