Секрет королевы - Мелисса де ла Круз (2021)

– Сирень, – говорит он тихо и нежно и, войдя в комнату, обнимает меня прежде, чем закрыть дверь. Я не хочу его отпускать. Я утыкаюсь лицом в его шею, вдыхая его запах, который невозможно описать. В нем есть запах мускуса и слабое благоухание цветов боярышника, экстракт которых мы в Реновии добавляем в мыло. От Кэла пахнет домом.

– Я скучала по тебе. – До сих пор я даже не осознавала, насколько сильно мое напряжение от того, что мне целыми днями приходится притворяться. – Где ты был?

– Расспрашивал гонца, приехавшего из Стура, и отправлял туда моих людей, чтобы получить ответы и на другие вопросы, – отвечает Кэл и, запрокинув мою голову, нежно целует меня. – Мне надо выяснить, какие сведения достоверны, а что всего лишь слухи, порожденные страхом.

– И как, этот гонец сказал тебе что-то такое, чего ты не знал? – спрашиваю я. Кэл качает головой, и я вижу, какой усталый у него вид: под глазами у него темные круги, щеки впали и покрыты щетиной. Неудивительно, что он так измотан: после нашей последней поездки за пределы Монта столицу наводнили шпионы из Аргонии и Ставина. Их послы устраивают приемы для богатых и именитых монтрисианцев, пока их шпионы вынюхивают и высматривают у нас за спиной.

– Половина того, что я слышу, – отвечает он, – мифы и россказни.

Я кладу руки на его виски и начинаю их массировать. Если бы я могла снять с его плеч бремя забот, я бы это сделала. Он для меня в куда большей мере муж, чем король Хансен.

Он кладет голову на подушку, оливковая кожа его лица выделяется на фоне крахмальной белизны постельного белья, его глаза блестят в мерцающем свете свечи.

– Жители Стура клянутся, что их пруд почернел от темной магии, а затем покрылся сиреневым льдом. К тому же распространилась новость о том письме из Ставина…

– На которое до сих пор всем было наплевать, – перебиваю его я. – Даже Хансен считал, что Гораник – Горан – это всего-навсего разжигатель войны, ищущий предлог, чтобы вторгнуться к нам. Но сейчас все изменилось. Люди боятся.

Кэл вздыхает, гладит меня по волосам. Его прикосновение успокаивает меня, и я едва удерживаюсь от того, чтобы закрыть глаза.

– Страх заразителен, – говорит он, – особенно когда речь идет об афразианцах. Но нам надо узнать больше. Возможно, рассказы о действиях монахов все же преувеличены.

– Скажи это освиставшим меня в той деревне. Быть может, Хансен в кои-то веки прав и нельзя доверять Горанику. Ставин никогда не стеснялся развязывать конфликты и пользовался любым случаем, чтобы расширить свои границы.

– Часть проблемы, – говорит Кэл, тщательно выбирая слова, – заключается в том, что это произошло в Монтрисе, а не в Реновии. Это напоминает всем, что ты реновианка.

Я прижимаюсь к нему, пытаясь напитаться его силой.

– Но с какой стати мне совершать такую жестокость, а потом оставлять такой явный знак?

– Никто из тех, кто тебя знает, никогда бы в это не поверил, – замечает Кэл.

– Но они меня не знают, совершенно не знают, – в отчаянии восклицаю я. Мне вдруг приходит в голову, что мое положение здесь так же неустойчиво, как и мой брак.

– Я ни за что не допущу, чтобы с тобой что-то произошло, – отвечает Кэл, не сводя с меня глаз. Он обнимает меня, и я чувствую, как замедляется биение его сердца.

– Монтрисианцы ассоциируют афразианцев и их темную магию с Реновией, – говорю я. – И, думаю, это понятно. Основатель их ордена, король Фраз, жил в Реновии, и наше королевство так и не смогло ни разгромить, ни сдержать его последователей. И вот теперь я, реновианка, – новая жена короля Монтриса.