Потайная дверь - Ева Фёллер (2019)

– Ты же сама в это не веришь. Фицджон по всему городу рассылает своих шпиков нас искать, и то, что он заслал их теперь и в Ист-Энд, доказывает, что он рассчитывает нас здесь найти. Ничего лучшего мы, правда, и не могли себе позволить. – Он отложил свои кирпичи и взял нож. Метко бросил его из одной руки в другую, потом молниеносным выпадом атаковал невидимого противника. У меня по спине пробежал благоговейный холодок, когда я увидела, какой он быстрый и ловкий. Но тут же я сильно вздрогнула, когда он змеиным движением кисти метнул нож в ни в чём не повинную стену, где тот и застрял, трепеща. В аккурат между глаз улыбчивой полногрудой красавицы, которая висела там, исполненная в масле. Молли уверяла, что это её портрет в юности, а написал его знаменитый художник, но портрет совсем не был похож на неё, если не считать рыжих волос.

Себастьяно вырвал нож из портрета и продолжил свои артистические кунштюки. Он бросал кинжал как бы небрежно через плечо и ловил его другой рукой у себя за спиной. Потом рывком поворачивался, Х-образно рассекал воздух и высокой дугой запускал нож в сторону кровати. Но не успевал кинжал воткнуться, как он ловил его в прыжке.

Я завороженно наблюдала, как хлипкая кровать чуть не сложилась под жёстким приземлением восьмидесятикилограммового Себастьяно.

– Ого, – сказала я. – Но я боюсь, Молли будет недовольна.

Едва я это произнесла, как дверь распахнулась, и на пороге возникла Молли.

– Что тут за дебош? – возмутилась она.

Нож просвистел мимо её носа и воткнулся меж глаз – разумеется, на портрете, – что вызвало её пронзительный крик.

– Прошу прощения, – сказал Себастьяно, садясь на кровать. – Это было чисто рефлекторно. Поскольку этот трюк – так сказать, цельный: падать, ловить и бросать одновременно.

Молли прижала ладони к своему колышущемуся бюсту:

– Мои нервы этого не выдержат! Я не предполагала, что здесь будут метать ножи, когда предоставляла вам кров! – Она поставила Сизифа на пол, и он тут же принялся обнюхивать территорию, хотя уже знал эту крохотную мансарду наизусть.

Молли издала жалобный стон:

– Мой бесценный портрет! Он испорчен!

И действительно, от нескольких метких попаданий кинжала он не стал красивее. Молли могла потребовать за него возмещения. Чтобы пощадить наши финансы, я уже начала несколько дней назад давать ей уроки игры на пианино внизу, в её гостиной, перегруженной плюшевыми подушками. Поскольку она унаследовала от одной своей подруги это прямоугольное фортепиано, тафель-клавир, популярный в эту эпоху музыкальный инструмент. Эта подруга была содержанкой одного успешного торговца лошадьми, который происходил из крестьянской семьи, но непременно хотел окультуриться и поэтому подарил ей инструмент. К сожалению, подруга Молли – а её звали Бесс – не успела как следует порадоваться, так как вскоре умерла от чахотки. Клавир вместе с любовником она завещала своей лучшей подруге Молли Фландерс, которая теперь училась у меня на нём играть.

– Не для того, чтобы из меня вышла изящная дама, – сказала она мне, – а только потому, что я так любила добрую Бесс. И потому что мистеру Фелпсу нравится, когда занимаются музыкой, оперой и всей этой чепухой.

К сожалению, Молли была абсолютно немузыкальна. Её этюды можно было вынести с большим трудом, а стены дома были очень тонкие и совсем не держали шума. Да и в остальном здесь было не особенно уютно, красивой жизнью это было не назвать.