Девичья башня - Самид Агаев (2018)

– Меня отвели в царские покои, – гордо сказал Рамиз, – и какая-то красивая госпожа купила все сразу. Я, наверное, тебе должен заплатить комиссионные.

– Оставь себе, – нетерпеливо произнес Егор, – это все? Она тебе ни о чем не спрашивала? Ничего не передала?

– Записку для хозяина, откуда вы знаете?

– Дай сюда.

– Господин Али не любит, когда читают адресованные ему записки.

– Дай записку, – повторил Егор.

– Не дам.

– Послушай, – Егор схватил мальчика за шиворот, – ты, ведь, неглупый. Как ты думаешь, уж коли, я привел тебя сюда, зная, что у тебя все купят, и спрашиваю о записке, наверное, я имею к этому отношение.

– Ладно, – нехотя сказал Рамиз, – если он спросит, скажу, что ты отнял ее силой.

– Хорошо, – согласился Егор, – где она?

Рамиз протянул ему клочок бумаги.

В записке княжна, пренебрегая опасностью, писала:

«Что случилось? Почему ты не пришел. Жду тебя завтра в тот же час».

Прочитав, Егор порвал ее в мелкие клочья.

– Зачем вы это сделали? – испугался мальчик.

– Так надо, успокойся. Не закрывай лавку, пока я не приду.

– Можно я схожу домой, поем, – попросил Рамиз.

– Иди, – разрешил Егор, – я посижу здесь. Поторгую. Может, кто придет. Где здесь цены указаны?

– Нет, нет, – решительно воспротивился мальчик, – это нельзя.

Егор просидел в лавке до возвращения мальчика, размышляя над ситуацией. Записка княжны встревожила его не на шутку.

Это могло означать лишь одно – Али выследили и схватили, и это могло быть дело рук только одного человека – мирзы Джамала. Как это он умудрился в один день схватить сразу и Али, и Сару. И, как ни странно, это было меньшим злом, ибо существовала еще вероятность того, что выследили не Али, а княжну, и схватили ее любовника. Но это было так ужасно, что Егор эту мысль сразу отбросил. Уверив себя в том, что в этом случае княжна не была бы так безмятежна. «Из огня да в полымя», – сказал он себе. Когда вернулся Рамиз, Егор, наказав ему никуда не отлучаться, пошел домой, продолжая ломать себе голову над решением головоломки.

* * *

Имам соборной мечети – Сейфулла был желчный семидесятилетний старик, его аскетичный внешний вид полностью соответствовал его образу жизни. Он был давно вдов, имел взрослых детей, которые с ним не знались из-за его тяжелого нрава. К тому же он часто постился, что так же не способствовало жизнелюбию. То есть он был совершенно свободен от жизненных пристрастий. Никто не мог иметь на него влияние, он ни в гуруш[36] не ставил ни светскую, ни военную власть. Говорили, что его побаивался сам ширван- шах Фарибурз, который, надо признать, боялся всех – и грузин, и хорезмийцев, и сельджуков. Имам бывал когда-то в Багдаде и водил знакомство с самим халифом, который своими маншурами все еще придавал законность власти мусульманских правителей. Это давно уже было формальностью, но, тем не менее, об этом еще помнили. Молле Панаху было тяжело служить под началом такого человека, но в нем было качество, за которое его уважали все. Он не терпел несправедливости. Особенно, когда это касалось его окружения. Выслушав жалобу моллы Панаха, имам сказал:

– Панах, ты уже приходил ко мне с этим делом, и я тебе говорил, что вакф – это дело богоугодное. Мое покровительство не зависит от подарка. И, если у власти есть претензии к иностранцам, я не могу вмешиваться в дела государства. Пойми меня правильно.

– Я помню ваш ответ. – Сказал Панах, – но обстоятельства изменились. На сей раз дело касается лично меня.

– Каким образом? Ты что с ними породнился?

– Еще нет, но вы удивительно прозорливы, – сказал Панах, – украденная девушка, моя невеста. Для меня это теперь вопрос чести. Я оскорблен. Если вы не поможете мне, то я сложу с себя сан и отвечу на оскорбление, как мужчина.

– Ладно, ладно, – остановил его имам, – не горячись, не надо меня шантажировать.

– Я не шантажирую, я говорю правду.