Девичья башня - Самид Агаев (2018)

– Вы знаете, сударыня, эта ваша водка – исключительная гадость. Но она творит чудеса. Головной боли нет и в помине. А я всю жизнь этим страдаю. Все кругом пьют, как лошади. Кардиналы, епископы, аббаты – вся церковная братия, всем ничего, а у меня голова болит. Так что, в знак благодарности, прошу вас отобедать со мной. Нет, почему?

– Я преступница, монсеньор, – возразила Лада.

– Ну, это еще доказать надо, – оптимистически заявил легат. – Знаете ли, одной ведьмой больше, одной – меньше.

Легат вдруг захохотал, затем, отсмеявшись, сказал тоном, не терпящим возражений:

– Прошу.

Лада присела к столу.

– Водочки? – предложил легат.

– Нет, спасибо, – отказалась Лада. – Я ничего не пью, кроме вина. И вина тоже не пью, только смакую, чтобы возродить воспоминания. Как-то раз я пила вино две недели кряду. Мы были заперты в подвале с одним молодым человеком, а наверху лютовали монголо-татары.

– Завидую, – обронил легат.

– Чему? – удивилась Лада.

– Молодому человеку, что с ним стало?

– Не знаю, сама хотела бы узнать. Наши пути разошлись.

– Вот, – назидательно сказал легат, – молодые, они все такие. Нельзя на них надеяться. То ли дело мы, люди, пожившие на этом свете, знающие почем фунт лиха. Тогда, вы ешьте, а я еще выпью.

Легат глянул на секретаря. Тот подскочил к столу и наполнил кубок, стоявший перед легатом. Лада подумала, что кубок слишком велик для водки. Но секретарь, видимо, думал о том же, изрядно недоливая, ибо легат справился с кубком удивительно легко.

– Итак, сударыня, – сказал легат, на слове сударыня, его язык слегка заплелся. – До меня дошло, что вы принадлежите к дому царственных особ. Азербайджан уже давно в руках варваров, но мы обязаны проявить уважение к его государыне. Вот только, – легат подавил смешок, – потрудитесь объяснить, с какой стати правитель Азербайджана писал песни о крестоносцах и почему так дерзко отзывался об Иисусе Христе.

– Песни писал другой мой муж, – печально сказала Лада, – французский дворянин, шевалье Раймонд, атабек был моим первым мужем.

– А известно ли вам, сударыня, – заявил легат, – что, выйдя замуж за обыкновенного дворянина, вы утратили все права и привилегии царственной фамилии. Вряд ли вы теперь можете претендовать на аудиенцию короля Фридриха.

– Есть и другое обстоятельство, позволяющее рассчитывать на аудиенцию, – возразила Лада. – Я нахожусь в дружеских отношениях с его сыном Конрадом.

При этих словах легат переглянулся с секретарем.

– Как-то все это звучит не очень убедительно, – сказал секретарь. – Как вы можете быть знакомы с наследником. Вы знаете, сколько ему лет?

– Сейчас уже девять. Мы познакомились в Иерусалиме во время моей встречи с наместником мессиром Эдом Монбельярским, при этом еще присутствовал Великий магистр госпитальеров, забыла, как его звали….фра, фра Герэн его звали.

Легат и секретарь вновь переглянулись.

– Налей мне еще, Рене, – сказал легат.

И, пока Рене проделывал эту процедуру, продолжил:

– Мы можем допустить, что все это правда. То, что вы знаете, все эти имена, еще не есть доказательство. Если выяснится, что вы солгали мне, вы лишь усугубите свою вину. К имеющимся обвинениям прибавится еще подлог и мошенничество.

Легат выпил, скривился, стал закусывать.

– Как же ее пьют простолюдины? – участливо сказал Рене.

– На то они и простолюдины, чтобы пить всякую гадость, – ответил легат, – а ты лучше бы обо мне беспокоился, а не о простолюдинах. Хотя на мой организм, она действует благотворно. А вы знаете, сударыня, как мне тяжело, как я устал. Ведь я нахожусь на переднем крае борьбы с ересями, я орудие, длань его святейшества папы. Чего стоят одни павликиане и богомилы. Царь Алексей Комнин расплодил их в своем государстве.

– Я не знаю ни тех, ни других, – кротко ответила Лада, – в чем их вина?