Твои - Алайна Салах

Правда через минуту мне все же удается выяснить, в чем заключается неидеальность таких сцен. Хотя бы в том, что в ответственный момент — например, когда здоровенная ладонь этого самого мужчины приятно шарит под твоей футболкой, — в кадре появляется кто-то третий и тоненьким заспанным голоском уточняет:

— Мам, а что это вы тут делаете?

* * *

Девчоночки мои, спасибо, что потерпели. Подписка идет как обычно, пропуски я возмещу. события будут разворачиваться быстро)

Большая просьба под книгой обсуждать только книгу. Если кто-то хочет задать личный вопрос — мои контакты есть в профиле сайта. Я тут, пишу для вас) Все по плану. Ну и люблю вас конечно)

48

Я слетаю со столешницы так стремительно, словно получила невидимый пинок под зад и, на ходу поправляя футболку, тараторю:

— Ничего не делаем, котенок… Ты проснулась уже? Кушать хочешь? А зубы уже чистила?

Скрестив на груди руки, Полина смотрит меня с осуждением. Последний раз я ощущала себя такой растерянной и нелепой около десяти лет назад, когда мои родители застукали нас с моим одноклассником, Семиным, целующимися в кровати. Горят щеки и непонятно, куда деть глаза. Вот о чем я думала, когда позволила усадить себя сюда как бабу на самовар? С Роберта, понятно, взятки гладки: он самец и брутал, ему можно. Но я-то мать, которая ни в коем случае не должна была забывать о ребенке, имеющем привычку просыпаться около восьми утра.

— Кушать не хочу и зубы не чистила, — нагло парирует Поля, задирая свой крошечный острый подбородок. — Я же видела, что вы целовались. Не надо меня за дурочку держать.

— А разве кто-то тебя держит за дурочку? — весело подает голос Роберт из-за моего плеча. — Все правильно ты увидела. Мы целовались.

Безо всякого смущения подходит к дочери, подхватывает ее на руки и чмокает в щеку.

— Н ты же не против, зайчонок?

Делая вид, что раздумывает над ответом, Поля на несколько секунд закатывает глаза.

— Не против. Ты мне нравишься гораздо больше, чем Алексей.

Мой рот округляется буквой «О», едва не выпуская в воздух возмущенное «охренеть». Дожила. Пятилетняя дочь при мне обсуждает мою личную жизнь.

— Ну еще бы, — шутливо боднув ее плечико лбом, Роберт довольно скалится. — Ты же моя дочь, и у тебя отличный вкус.

Вообще-то отличный вкус у нее от меня, но сейчас это не главное… Главное то, как эти двое блестяще спелись. Пока я краснею как школьница из-за того, что Полина нас застукала, ее отец ведет себя так будто ему все не почем. Будто не он только что лапал меня в лучших традициях нашумевшей саги о доминанте и неуклюжей студентке.

— Чем завтракать будешь? — продолжает ласково ворковать Роберт, пока вместе с Полинкой на руках подходит к холодильнику. — Есть сыр, йогурт, джем, сосиски твои любимые, ветчина…

— Буду сосиски и мороженое! — с энтузиазмом выкрикивает Поля.

— Мороженого нет. Значит, сосиски?

— Сначала Полине нужно умыться и почистить зубы, — вклиниваюсь я, стараясь говорить одновременно спокойно и строго. И вовсе не потому что гигиена вдруг стала для меня главным приоритетом — нет. У самой в конце концов зубы не чищены. Все потому что мне отчаянно хочется вернуть родительский авторитет в глазах дочери, который как мне кажется я только что прилично уронила.

Обернувшись, Полина смотрит со снисхождением. Ты серьезно пытаешься мной командовать после того, как вела себя словно падшая женщина?

— Потом, — заносчиво произносит она вслух, обняв за шею своего отца. — Сначала мы с Робертом поедим сосиски.

От обиды и негодования у меня вспыхивают уши. Они с Робертом поедят сосиски? Вот же мелкая коза. Как выясняется, гендерные предрассудки не обошли и мою дочь: Роберт в ее глазах не сделал ничего предосудительного, а со мной она ведет себя так, будто я глубоко перед ней провинилась.