Я подарю тебе ребёнка - Маша Малиновская

Помню, как осела прямо на пол в прихожей, когда за ним закрылась дверь. Как разрыдалась, буквально завыла. И дело даже было не в великой любви. Я бы свои чувства к мужу так не охарактеризовала. Любила, конечно, но тут было другое. Дефект. Дефективная — вот кем я была для любимого человека. Он не пожелал разделить со мной жизнь и мою боль. И я в чём-то его понимала. Точнее говорила себе, что понимаю.

И вот сейчас мне почему-то захотелось, чтобы он узнал о моём положении как можно позже. Странно, что не наоборот. Другая бы кольнула глаза: смотри, дорогой, никакая я не дефектная оказалась.

Но мне не хочется, чтобы он знал. Не знаю… Какое-то нерациональное внутреннее ощущение.

Илья, коротко поздоровавшись, проходит в кабинет шефа. Секретарь ушла на обед, в приёмной никого. Внезапно я как-то неуклюже перехватываю папку с документами, и она падает, рассыпав бумаги по полу.

Я присаживаюсь, чтобы собрать всё, когда до меня вдруг доносится обрывок разговора через неплотно прикрытую дверь.

— Илья, почему до сих пор не утверждён «***дин»? Какие-то проблемы с сертификацией?

— Есть некоторые, — отвечает мой бывший. — Комиссию не устраивают клинические исследования некоторых групп. Мы не можем получить допуск к употреблению препарата у беременных и лактирующих.

— Это снизит значительно его стоимость. Всё же было нормально, что не устраивает комиссию?

— Отчет одного из практиков о побочных эффектах. Завотделением роддома Зернов считает, что мы провели недостаточные клинические испытания, чтобы допустить препарат к использованию у беременных. Комиссия к нему прислушивается.

Услышав фамилию Захара, я напрягаюсь. Подслушивать некрасиво, но мне не нравится тон Ильи.

— И что ты сделал для решения вопроса, Илья? — голос шефа становится недовольным. — Неужели нельзя на него повлиять? Предложите деньги. Разумные, конечно. Ну или раскопайте о нём что-нибудь.

— Работаю над этим, Евгений Петрович. И раскопаем, что нужно, и закопаем, если придётся.

— Вот и прекрасно, Илья. Жду тебе максимум в конце недели с хорошими новостями.

Только сейчас понимаю, что затаила дыхание и не дышу. Уйти до того, как Илья выйдет из кабинета генерального, я уже не успею, поэтому захожу за выступ возле двери архива, прячась.

Мне нужно встретиться с Захаром, надо его предупредить.

— Настя, ко мне никого не впускать, я пока занята, — предупреждаю секретаршу и запираюсь в своём кабинете, вернувшись.

Надо подумать.

Обычно, когда мне в нервном состоянии надо принять какое-то решение, я начинаю расхаживать туда-сюда, но сейчас мне нужно думать не только о себе. Для начала следует успокоиться. Выпить стакан воды и открыть форточку.

Сделав эти манипуляции, я усаживаюсь в кресло и откидываюсь на спинку.

Первое. Фирма мутит. Но это не секрет для меня, да и криминала особого нет. Клинические испытания были, это точно. Но достаточные ли? Или взяли часть статистики у зарубежного аналога? А вот это нарушение, проблемы с регистрацией могут быть.

Это не моё дело, этим занимаются наши юристы. Но вот именно, что речь пошла о разрешении для беременных и кормящих, а это сложная для лицензии категория, меня задело. Предполагаю, что личное, особенно на данном этапе.

Второе. Речь шла именно о Захаре, тут ошибки быть не может. Илья чётко выразился.

И мне весьма не понравилась его последняя фраза. Очень не понравилась.

И третье. Мне надо как-то предупредить Зернова, поговорить с ним, но при этом я понимаю, что вплотную напарываюсь на черту, что проходит очень близко к корпоративному шпионажу.

На столе вибрирует телефон — сообщение от Зернова.

«Вик, привет, ты завтра с утра свободна? Хочу познакомить с коллегой, которая будет тебя вести»