Лучшая из лучших - Алексей Мошков (2022)

Подзащитный, как и в прошлые разы, не заставил себя долго ждать, подъехав к зданию суда за семь минут до назначенного времени. Аккуратно припарковал автомобиль, дважды моргнул фарами ближнего света в знак приветствия юриста, заметившего его и махавшего рукой со ступенек казенного дома.

— Наше вам с кисточкой, — поздоровался Фомин, выйдя из машины и изобразив шутливый полупоклон.

— И вас по тому же месту, Максим Сергеевич, — отозвался юрист.

— У нас все хорошо? — с надеждой поинтересовался Фомин.

— Было бы плохо, я бы назначил встречу в рюмочной, — ответил Беликов.

Хотя плащ на плечах юриста был вовсе не древнеримским палудаментумом и сражаться предстояло далеко не с прокуратором Понтийским, а с фигурой куда меньшего масштаба и значимости в лице районного судьи, вид адвокат имел грозный и проходивших мимо него сотрудников суда, спешащих к началу рабочего дня, одаривал своей хитрой и чуть снисходительной улыбкой, от которой у знающих людей настроение портилось моментально. Но для Фомина эта насмешливая улыбка сейчас была лучшим индикатором — лакмусовой бумажкой, одним концом опущенной в агрессивную среду едкой кислоты отечественного судопроизводства. — Константин Игоревич, мне нужно чего-то бояться? — начал Фомин с вопроса, который обычно задавал каждому, кто предлагал ему вести совместные дела.

— Ни в коей мере, — заверил его юрист. — Я подготовил документы, которые доказывают твою полнейшую, если не сказать решительную, непричастность к тем претензиям, которые пожелали выдвинуть доблестные представители наших налоговых органов. Как скажешь, Константин Игоревич, как скажешь… Фомин не так сильно переживал за выбранную стратегию защиты, как за исполнение данных законником обещаний. Ну допустим, у них все получится. Судья признает их правоту, и налоговый инспектор пролетит как фанера над французской столицей. Но он же захочет отомстить. И сладкая парочка в лице адвоката с его клиентом окажется под таким ударом, что хрен увернешься. Но адвокат, кажется, думал иначе, потому как вид у него был убийственно спокойный. — Максим Сергеевич, — продолжил юрист. — Со своей стороны я сделал все возможное. Понимаю ваше беспокойство, но не извольте бздеть.

— Да ни в жисть! — отреагировал Фомин и поднял палец вверх, имитируя жест, какой обычно используют на Кавказе для придания высказыванию дополнительной значимости.

Сам процесс был однообразно тосклив, динамичен как судейский молоток в режиме покоя и невыносимо лжив, фальшью происходящего все более напоминая кукольный театр. Коррупция торжествовала, индивидуальной жадностью отдельно взятого чиновника попирая все нормы морали и того, что раньше звалось справедливым судом. Временами Фомин с тревогой поглядывал на адвоката, который, кажется, был совершенно безучастным и только листал новостную ленту на смартфоне, прикрыв аппарат кожаной папкой с документами, подобно тому как студенты прячут шпаргалки на экзамене.

В редкие минуты, когда судья озвучивал спорные факты, требовавшие дополнительных подтверждений, Беликов отвлекался от экрана телефона и вслушивался, хитро прищурив глаз. Когда наконец судья закончил перечисление несуществующих, по заказу и наспех придуманных фоминских грехов и предоставил слово защите, адвокат отложил смартфон, взял несколько бумаг, заранее разложенных на столе, и понеслось.

— Ваша честь, — начал Беликов, обращаясь к судье. — Правильно ли я понимаю, что мой подзащитный обвиняется в нарушении норм установленных государственных стандартов, предусмотренных при ввозе в страну товаров иностранного производства?

— Материалов в виде тканей особого назначения, — поправил его судья. — Из которых в дальнейшем осуществлялся пошив нарядов для проведения свадебных церемоний.