Это про меня - Ася Оболенская

Не могла, это же Ян!

И вообще, у него есть Алена!

Почему я постоянно забываю про Алену?!

Ужас усилился, когда Луша лишь мило улыбнулась, как делала это еще со времен школы, когда я начинала с кем-то встречаться.

Последним лучиком надежды был Сережа, который почему-то отвернулся к окну. Как бы я ни сверлила его взглядом, парень не поворачивался, поэтому, приняв волевое решение, начала поворачиваться к Яну, когда вдруг услышала неразборчивое похрюкивание со стороны Сотникова.

Пока соображала, что к чему, похрюкивание переросло в полноценный хохот троих находившихся на кухне. Всех за исключением меня.

Ладно, я понимаю Лушу. Я, возможно, даже Сережу понимаю. Но Ян!

Окончательно убедившись, что надо мной вновь решили поиздеваться, встала со своего места, окинула присутствующих злым, насколько это получалось в текущем состоянии, взглядом и, с трудом просочившись мимо чертового доктора, старательно не смотря ему в глаза, вышла из кухни, не забыв кинуть по пути:

– Придурки!

Нет, теперь однозначно никаких пятниц в этой компании. Только одиночество, только уют, только спокойствие.

И, естественно, новая работа.

При мельком проскочившей мысли о Никите Станиславовиче настроение сразу стало лучше, словно в темном тоннеле унылости, наконец, появился лучик света. И мысль о том, что стоит начинать новую жизнь с понедельника, уже не казалась мне такой глупой.

Суббота прошла как в тумане. В запланировано размеренном тумане. Я не обратила внимания на то, как ушли Сережа и Ян. К счастью, когда вернулась в комнату, вещей последнего там уже не было, поэтому еще одной встречи удалось избежать.

В воскресенье картина не сильно изменилась, разве что головная боль сжалилась и отступила. Я по-прежнему валялась в кровати, игнорируя все предложения Луши, при этом абсолютно незаслуженно получая в свой адрес оскорбления в занудстве и унылости. Так как особого желания спорить с подругой не было, молча соглашалась и вновь закрывала глаза, представляя, каким прекрасным будет завтрашний день.

Ни о каких магазинах, конечно, речи уже не шло. В какой-то момент я даже начала бояться, что едва выйду из дома, сразу натолкнусь на Яна, потому что, учитывая уровень везения на попадания в дурацкие ситуации за последнюю пару недель, такой вариант был вполне вероятен.

Хотя бы потому, что Ян и неприятности были синонимами.

Уже поздно вечером, в очередной раз отбившись от Луши, не забыв напомнить о моей глубочайшей на нее обиде за вчерашнее, позволила себе встать с кровати и заняться изучением содержимого гардероба.

Наверное, это были одни из самых бесполезных двадцать минут моей жизни, потому что по их истечению все же пришлось прийти к выводу, что ничем похожим на образ Карины я похвастаться не могла. Взглянув на часы, с тоской осознала, что в половину десятого вечера вряд ли смогу добыть хоть что-то стоящее, ведь из работавших в такое время магазинов с хоть какой-то одеждой в шаговой доступности был, пожалуй, лишь сексшоп в соседнем доме.

В бессилии опустившись на кровать, закрыла лицо ладонями, проклиная себя за безалаберность.

Завтрашний день должен был стать чем-то особенным, но о какой особенности можно говорить, когда в офис придется ехать в самых обычных джинсах и рубашке?!

– У кого-то надвигается шмоткоапокалипсис? – раздался со стороны коридора голос Луши, которая решила сегодня добить окончательно.

– Да нет, все стабильно. Если жизнь идет через задницу, значит, мой мир находится в равновесии, – усмехнулась в ответ. – А вообще, я с тобой не разговариваю.

– По какому поводу на этот раз вселенская тоска? – спросила подруга, зайдя в комнату, оценив масштаб разгрома и абсолютно проигнорировав мое последнее предложение.

– Мне нечего надеть завтра, – все же спорить с бульдозером, который привык добиваться своего, было бесполезно, так что не стала тратить лишние силы.