Королевский гамбит - Джон Робертс (2011)

Дом был слишком большим, чтобы искать в нем Клавдию, да я и так задержался в нем чересчур долго.

— На Форум, — скомандовал я своим сподвижникам.

Как только мы вышли на улицу, услышали шум приближающейся толпы: головорезы Клавдия несли своего хозяина домой. Увидев их, мы намеренно направились в другую сторону. Хотя римлян в наше время ничем не удивить, наше появление на улицах города не оставило никого равнодушным. Во всяком случае, было видно, как округлялись у прохожих глаза и отвисали челюсти. И неудивительно. Вид у меня был на редкость растрепанный, кровь из раны просочилась уже сквозь тогу, а глаза после перенесенного удушья были налиты кровью. Рядом со мной шел исполинского роста молодой человек, за плечами которого извивалась женщина. Но сколько она ни силилась вырваться из его хватки, попытки ее были совершенно бесплодны. Впереди меня шествовал Бурр, расчищая нам путь со словами:

— А ну, посторонись! Дорогу Децию Метеллу, члену Комиссии двадцати шести!

Мы вошли на Форум, который еще не совсем оправился от недавней потасовки, о чем красочно свидетельствовали разбросанный среди луж крови товар уличных торговцев и выбитые зубы. Нас встретили одновременно возгласами приветствий и проклятий. Это говорило о том, что население Рима в своем отношении ко мне разделилось на два лагеря. Однако мне показалось, что приветствий было все-таки больше. Мы направились прямиком к базилике Эмилия, и собравшаяся здесь толпа последовала за нами по пятам.

Судебное разбирательство было в полном разгаре. Но едва мы вошли, как шум тотчас смолк и глаза всех присутствующих устремились в нашу сторону. Не вставая со своего места, отец в негодовании прокричал:

— Что это значит?

Я сделал несколько шагов вперед, так чтобы была видна моя окровавленная тога.

— Оте… Претор, я принес сюда женщину иноземного происхождения по имени Хрисис. Она проживает в доме Публия Клавдия Пульхра. Она должна предстать перед судом. Я обвиняю ее в убийстве Марка Агера, прежде известного под именем Синистра. А также в убийстве вольноотпущенника Сергия Павла.

Отец встал, лицо его вспыхнуло.

— Если ты не возражаешь, я сейчас продолжу судебный процесс, который ты изволил прервать. Против тебя уже выдвинуто обвинение в нарушении общественного порядка в городе и развязывании уличной драки.

— Это кем же оно выдвинуто? — потребовал я ответа. — Подхалимами Публия? Плевать я на них хотел! Тем более что дело не терпит отлагательства.

Мое красноречие было встречено теплыми аплодисментами. Римские законники в дни моей молодости допускали в своем обиходе весьма грубые и колоритные выражения.

— Эта сучка удушила Синистра и Павла. И пыталась то же самое проделать со мной.

Я сорвал с шеи шарф, обнажив следы от удавки, чем исторг у толпы возглас восхищения.

— Я вряд ли смогу уделить время тому, чтобы подробней узнать, как это произошло! — заявил отец.

— Она акробатка и гибка, как змея, — продолжал вещать я, про себя моля богов, чтобы меня не спросили, откуда мне стало известно о необыкновенных способностях Хрисис. — Благодаря этим качествам она сумела пробраться в спальню Павла через окно. Евнух невиновен! Отпустите его на свободу.

Один из оппонентов моего отца встал со своего места и произнес:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что эта маленькая азиатская девчонка задушила профессионального убийцу огромных размеров?

Левой рукой запахнув тогу, я вскинул указательный палец правой руки вверх — излюбленный жест Гортала, решительно подтверждающий его мнение.

— Да. Но в тот раз она использовала тетиву от лука, связанную замысловатым восточным узлом. Если желаешь, я могу попросить врачевателя Асклепиода показать, как это делается. Причем для пущей убедительности предпочтительно это проделать прямо на тебе.