Люмпен - Евгений Прядеев (2021)

Не буду вдаваться в подробности моих многочисленных провалов, но тяжкий крест главного лузера отдела расследований я гордо нёс уже второй год и перспектив передать кому-то это знамя пока не было. Старшого то почти случайно получил, хотя там тоже та еще история… Но, в целом, радоваться в плане карьеры пока было особо нечему. А тут ещё эти убийства…

— Калмыков, — быстро пролистал бумаги в скоросшивателе Веденеев. — Давай поговорим откровенно. Может быть, ты хочешь перевестись от нас?

— Никак нет, товарищ майор! — глухо ответил я, стараясь не смотреть в глаза начальнику.

— А ты всё-таки подумай, — по-отечески продолжал гнуть свою линию начальник отдела. — Бывает же так, что человек не на своем месте. А его истинное призвание где-то рядом, просто он еще не знает об этом. Ты уже два года в подразделении, а толку никакого от этого нет.

— Я стараюсь, Борис Игнатьевич, — пробормотал я, понимая, что никаких особенных аргументов в свою защиту придумать у меня не получается. Если сейчас начальник поднажмет, то я подпишу не только рапорт на перевод в самую глушь нашего острова, но соглашусь и на досрочное увольнение.

— Плохо стараешься, — грустно констатировал Веденеев. — Сам посмотри, свидетели не опрошены, связи между убитыми не выявлены… Я-то думал, что тебе излишняя опека мешает. Может быть, совсем на старости лет с ума сбрендил, загонял пацана. Решил, надо тебе самостоятельное расследование поручить, и тогда несомненно сумеешь проявить себя! А ты?

— Я найду, Борис Игнатьевич! — горячо заверил я начальника, для убедительности прижимая руки к груди. — Мне просто нужно еще немножечко времени.

— Ну не знаю, — с сомнением покачал головой Веденеев. — Пойми, время детских игр закончилось. Ты служишь в самом сердце нашей Службы Правопорядка, и здесь место для настоящих профессионалов, которые могут грудью встать на пути преступности и беззакония. Подумай сам, может быть сейчас ты занимаешь чье-нибудь место?

С каждым словом начальника моя спина непроизвольно сгибалась всё ниже и ниже. Голос Веденеев струился мягко, заполняя всё моё сознание, вытесняя любые ростки сопротивления. Я отчаянно пытался придумать, как можно выпросить отсрочку неизбежного, но опытный служака знал, как заставить подчиненного принять именно то решение, которое он считал единственно верным.

Собрав волю в кулак, я всё-таки выпрямился и предпринял последнюю попытку спасти свою карьеру в Управлении.

— Борис Игнатьевич! — с пылом начал я, но все мои усилия пропали зря.

Дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник Столетов. Его обычно невозмутимое лицо было красным, а короткие волосы на голове стали похожи на иголки ощетинившегося ёжика.

— Что случилось? — недовольно воскликнул Веденеев, уже, видимо, приготовившийся услышать от меня заветные слова, что я готов уйти.

— Борис Игнатьевич, — задыхаясь, как будто только что бежал, выдавил из себя Столетов. — Там Сечкина отпускают!

— В смысле?!! — подскочил начальник отдела, едва не перевернув свой письменный стол и опрокинув на пол папку с моими бумагами. — Кто разрешил? С какого перепуга?

— Начальник управления, лично, — развел руками Столетов, отодвигаясь, чтобы пропустить мимо себя Веденеева, который тоже покраснел и теперь неуправляемым реактивным снарядом спешил навести порядок.

Про меня уже все, конечно же, позабыли, и я мысленно порадовался, что перевод в глухомань ненадолго откладывается. Хотя, возможно, что это лишь последний глоток воздуха перед казнью, но будем верить в хорошее.

Я подобрал скоросшиватель и поспешил вслед за коллегами, гадая, что же могло такого произойти за последние полчаса, что убийцу шести человек планируют выпустить на свободу. Причем проводить душегуба решил лично начальник управления, которого я, например, за два года видел лишь несколько раз на торжественных собраниях в честь праздников.