Другая королева - Филиппа Грегори (2016)

– Мой слуга, Джон Холл, пришел сказать, что кто-то пытался его подкупить, чтобы он вывел шотландскую королеву на пустошь, где ее встретили бы друзья и увезли с собой.

Человек Сесила снова кивает. Меня поражает, что это для него не новость, он уже все об этом знает; он слушает, чтобы убедиться, что Бесс не лжет. Это не допрос, это ловушка.

– Говори правду, жена, – предупреждаю ее я. – Не пытайся защитить своих слуг. Это важно.

Она поворачивает ко мне бледное лицо.

– Знаю, – говорит она. – Я расскажу мистеру Грейси всю правду, а он скажет моему доброму другу мистеру Сесилу, что я честна и верна, как всегда.

– Что вы сделали, когда ваш слуга Джон Холл пришел к вам? – спрашивает ее мистер Грейси.

– Я спросила его, кто еще замешан в заговоре, и он назвал мистера Роллстона и сэра Томаса Джерарда и сказал, что за ними может стоять кто-то еще, кто-то более знатный.

– И что вы сделали?

Бесс смотрит на него с открытой улыбкой.

– Ну, думаю, вы посчитаете меня коварной женщиной; но я подумала, что если пошлю Джона Холла к этим людям, чтобы сказал, что можно продолжать, он сможет выяснить имена заговорщиков и есть ли за ними кто. А потом я могла бы рассказать мистеру Сесилу обо всем заговоре, а не о никчемной его ниточке.

– И он вам докладывал?

– Я его сегодня не видела, – отвечает она и смотрит на него, внезапно понимая. – Ох, вы его схватили?

Грейси кивает.

– И его сообщников.

– Он сразу пришел ко мне, хотя они его подкупили, – говорит Бесс. – Он верен, я за него поручусь.

– Его допросят, но не станут пытать, – говорит Грейси.

Он говорит между делом, я отмечаю, что пытка теперь стала обычной частью допросов Сесила и о ней можно говорить при даме в доме графа, не извиняясь. Вот до чего мы дошли: человека могут схватить без ордера, без единого слова от мирового судьи, без разрешения его хозяина и пытать по воле Сесила. Прежде было не так. Это не английское правосудие. Не так это должно происходить.

– И вашим намерением было только раскрытие всего заговора, прежде чем вы поставили бы в известность мужа и секретаря Сесила? – удостоверяется он.

Бесс широко открывает глаза.

– Конечно, – говорит она. – А что еще? И Джон Холл вам скажет, что я дала ему именно такое распоряжение. Заманить их и доложить мне.

Герберт Грейси доволен, а то, что говорит Бесс, похоже на правду.

– Тогда я должен просить прощения за вторжение и покинуть вас.

Он улыбается мне.

– Я обещал, что это займет всего минуту.

– Но вы должны поесть! – настаивает Бесс.

– Нет, я должен идти. Мой хозяин сразу же ждет меня обратно. Я должен был только убедиться в том, о чем вы мне любезно рассказали, взять под стражу имеющих к этому отношение и доставить их в Лондон. Благодарю вас за гостеприимство.

Он кланяется Бесс, кланяется мне, поворачивается и уходит. Мы слышим, как его сапоги для верховой езды стучат по каменным ступеням, и только потом понимаем, что нам ничто не грозит. Мы даже не дошли до галереи, допрос произошел на лестнице. Все началось и закончилось в мгновение.

Мы с Бесс смотрим друг на друга, словно над нашим садом пронеслась буря, уничтожившая все цветы, и не знаем, что сказать.

– Что ж, – говорит она с притворной легкостью, – значит, все хорошо.

Она поворачивается, чтобы оставить меня, вернуться к своим делам, словно ничего не случилось, словно она не встречалась с заговорщиками в моем доме, не вступала в сговор с моими слугами и не пережила допрос, учиненный одним из агентов Сесила.

– Бесс! – окликаю я ее.

Выходит слишком громко и слишком резко.

Она сразу останавливается и поворачивается ко мне.

– Милорд?

– Бесс, скажи мне. Скажи мне правду.

Выражение ее лица не мягче камня.