Книга Дины - Хербьёрг Вассму (2007)

Дина считала, что ему следовало просить приход где-нибудь поюжнее.

— Там приходы богаче, чем у нас, — объясняла она, не спуская глаз с матушки Карен.

Однако матушка Карен не думала о богатых приходах. Она пыталась припомнить, как Юхан выглядел и как держался в последний раз, когда они виделись. Но мысли ее были скованы. Смерть Иакова затмила все. Матушка Карен вздыхала и перебирала письма Юхана, готовясь принять его таким, каким он стал. Мужчиной, богословом.

Я Дина, я знаю мальчика с испуганными глазами. На лбу у него было написано слово «ДОЛГ». Он не похож на Иакова. Волосы у него светлые и непокорные от морской воды. Запястья тонкие. Мне нравится его затылок. С впадинкой, не признающей долга на лбу. Входя, он надевает на лицо маску, чтобы спрятаться от меня.

Матушка Карен и Олине готовили праздничный обед. Был приглашен пробст. Семья ленсмана. Каждый, кто имел вес в приходе.

Собирались зарезать теленка и выставить лучшую мадеру. Готовили серебряные приборы. А также скатерти, салфетки и посуду.

Эти хлопоты радовали Олине. Ведь она готовила прием в честь сына Иакова!

Она учила Вениамина, как надо приветствовать старшего брата.

— Вот так! — говорила она, щелкнув пятками, как генерал.

И Вениамин серьезно и послушно повторял ее движения.

Матушка Карен следила за тем, как приводится в порядок мансарда, выходившая на юг, которую раньше занимала она сама. Для всех обновлений, задуманных матушкой Карен, времени осталось слишком мало.

Однако, несмотря на нахмуренный лоб Дины, она все-таки настояла, чтобы два стула, обтянутых тисненой кожей, перенесли из залы в комнату Юхана. И книжный шкаф с розеткой из слоновой кости вокруг ручек перекочевал из ее комнаты в комнату молодого богослова.

Перетаскивали мебель работники во главе с Фомой, а матушка Карен сидела на стуле в коридоре и тонким голоском руководила ими.

На вспотевших работников это действовало как удары кнута по шее.

— Осторожней, осторожней, милый Фома! Нет, нет, так вы можете повредить панели! Разворачивайтесь, только не спешите. Осторожней, не разбейте стекло!

Наконец все было сделано так, как она хотела. Дина помогла ей подняться наверх, чтобы она могла все увидеть своими глазами.

Может, виной тому был возраст, но матушке Карен показалась, что комната стала меньше и в длину и в ширину.

Дина же прямо заявила, что дорогая мебель, которая, по мнению матушки Карен, приличествует пастору, слишком громоздка для мансарды Рейнснеса. Для такой мебели мансарду следовало бы перестроить.

Матушка Карен прикусила язык и опустилась на стул, стоявший у двери. Наконец она проговорила еле слышно:

— Ему бы следовало отдать залу…

Дина не ответила. Подбоченясь, она оглядывала комнату.

— У него будет стол, что стоял в зале, и стул к нему. Их мы поставим рядом с книжным шкафом. А тисненые стулья унесем обратно туда, где они стояли.

Растерянный взгляд матушки Карен метался от стены к стене.

— Да, комната слишком мала.

— Так ведь он же не будет сидеть здесь все время. В его распоряжении будет весь дом. А здесь у него — книжный шкаф, стол, стул и кровать. По-моему, этого достаточно, если ему захочется поработать в одиночестве.

Так все и осталось. Хотя матушка Карен считала, что вернувшемуся домой богослову следовало отдать залу.

С юго-запада принесло дождь.

Четыре лиственницы, обступившие старую голубятню, пластали по ветру свои мягкие лапы.

Розовые кусты Ингеборг, точно дрессированные, покорно терпели непогоду у стен дома и вокруг беседки. Гордость матушки Карен — клумба с лилиями выглядела так, словно ее несколько часов продержали в крепком растворе щелочи.

Плита на кухне трижды гасла. Олине поминала и Судный день, и геенну огненную, плакала и причитала.