Я сделаю это для нас - Федор Анич (2018)

«У меня сейчас такой период: я встречаюсь, ни к кому не привязываюсь».

«Главное, не приручиться; так можно разучиться дышать самостоятельно».

«Одной любви мне было достаточно, больше не хочу, не выдержу».

Я придумал к каждой фразе причину, по которой она была сказана.

В самый первый день, когда мы встретились, я первым сказал ей, что не хочу приручаться, не хочу влюбляться, потому что не могу. Я не объяснял причин, просто нет, и все. И теперь корил себя за это — может быть, она делала все так, как я просил? Может быть, она тушит в себе то, что мне удалось разжечь? Я сказал ей, что впускаю в свою постель, но не в свою жизнь. Я ни с кем не хочу жить, но, наверное, ненапряжные отношения меня бы сейчас устроили. Откуда же я знал, что выкину такой финт и захочу всего того, что раньше мне было просто не нужно? Я продолжал писать, ее ответы становились все более короткими, она больше не называла меня Солнцем, я не звал ее Чудом… Потом я перестал писать, только отвечал. Если хотелось ей — мы общались, если хотелось мне (а мне хотелось всегда!) — я часами ждал ответа на простое «как ты?» и мог дождаться глубокой ночью или на следующий день.

Одна мысль о том, что ее кто-то обнимает сейчас и поэтому она не отвечает, скручивала у меня внутри все в тугой узел. Я боялся увидеть ее в городе, потому что, если она будет не одна, я просто умру на месте. Я стал такой сентиментальный, что взахлеб рыдал над музыкой Милен Фармер, готов был кинуться обнимать домашних животных и играть с детьми. Отвратительное зрелище, да, я любил ее. Мое Чудо. Я перестал есть, испугался, что заболел чем-то страшным. Потом испугался, что заболел давно и заразил ее, и теперь она не знает, что со всем этим делать. Потом думал, что накосячил так сильно в сексе, что ей противно меня видеть…

Это я обсуждал с дядей Вовой. И это был донельзя интимный разговор, невыносимо тяжелый, ведь я никогда не говорил о похождениях своего члена с кем-нибудь. Дядя Вова был учтив, вежлив и тактичен.

— Я целовал ее очень долго, ласкал тело и целовал, наверное, плохо пахло изо рта и ей было неприятно…

— А у нее изо рта как пахло?

— Я не помню. Но губы были вкусные.

— Это же помнит и она, ничего, кроме наслаждения.

— С меня лился пот, много пота, нереальный потоп просто. Я уделал всю постель, ее всю, у меня заливало глаза, и было нечем дышать. Я подтирался всем, что попадало под руку, это было ужасно!

— А она как относилась к твоему поту?

— Кажется, слизывала.

— По-моему, она прекрасно дала понять, что это не проблема.

— Я крутил ее как игрушку в руках, загибал, мял, жал, не оставлял губы в покое… А потом, спустя час где-то, у меня упал.

— А она что сказала?

— Слизнула с меня пот и начала делать такой минет, которого у меня в жизни не было. Она обошла языком все мое тело, мне было щекотно, но я держался, а когда она сконцентрировалась ТАМ, меня начало трясти, как под током. А потом она спустилась ниже… Совсем низко и трогала меня там, где никто не трогал.

— Ты имеешь в виду зад?

— Да. Я принял душ, но не уверен, что был готов к этому.

— Это физиология, тут ничего не сделаешь. Но я не думаю, что ей что-то мешало, если бы так, она отстранилась бы сразу. А ты что в этот момент испытал?

— Меня затрясло с тройной силой.

— Что же, секс у вас был что надо, переживать не о чем. Разве что в следующий раз учти, что она не против, если ты обратишь внимание на ее третью базу.

— Третью базу?

— Попка. Помни, слегка похлестай, поцелуй… Девушкам нравится, тем более девушка тебе намекнула. Она сделала все, что делает человек, которому приятно находиться с тобой в одной постели.

— С чего ты взял?

— С того, что никто не лижет зад парню, у которого пот льется из ушей и член обвис. Это делают только тогда, когда хотят по максимуму. А по максимуму хотят от тех, кто нравится. От тех, в кого, быть может, влюблены.