Брат за брата - Андерс Рослунд, Стефан Тунберг (2019)

Еще раз. Вторую. Правой рукой. Шоколадку с цельным орехом, она еще больше, целых двести грамм. И запихнуть ее за пояс штанов. Пряжка ремня вдавливается так, что обе шоколадки ломаются посредине.

А потом – боль.

Точно слюнявая собачья пасть вцепилась в плечо.

Ужас как больно.

– А ну-ка, шкет!

Клик. Хватка просто железная, нипочем не вырваться.

– Живо расстегивай куртку, показывай, что спрятал, засранец!

Клик орет где-то над головой. А женщина с кожаной сумкой – снаружи. Именно ее крик заставляет Клика ослабить хватку и перевести взгляд на большое окно.

Когда крик раздается снова, охранник перемещается к окну, чтобы увидеть, откуда исходит крик и что вообще случилось. При этом он тащит за собой одиннадцатилетнего воришку, подошвы его ботинок скользят по полу.

Как телевизор. Как в больнице, когда Лео вставил мир в рамку между своим плечом и дверным косяком. Теперь телеэкран больше, размером с магазинное окно, но то, что снаружи, снова кажется искаженным, нереальным.

На экране – женщина.

Она сидит на земле, прижав руки ко рту, крик пробивается между пальцами, она плачет, причем звук у этого телевизора отличный, так что легко различить шесть слов, которые она повторяет: Он украл сумку. Он украл деньги.

Ближе к левому краю экрана кто-то уносится прочь. Высокий мужчина в грязной зеленой куртке, капюшон надвинут на лоб. Клик видит это не хуже Феликса; он сильно прижимает свою жертву к стене.

– Стой здесь! Понял, щенок?

– Да.

Голос дрожит так, что воришка сам себя не слышит.

– Понял.

Последнее, что видит Феликс перед тем, как экран пустеет, – это что охранник в форме выскакивает из магазина и бежит через площадь.

Следом за Лассе-Наркотой.

* * *

Ноги двигаются легко, без напряжения, несут его мимо голых деревьев и моха под листьями, он словно летит вперед и в летящей руке крепко держит ее – кожаную сумку. Но не так крепко, как держала та женщина, когда он вырывал сумку у нее из рук. Три, блин, рывка. Только потом тетка упала.

Все, что осталось – это крики, крики позади его легких шагов.

Он не мог остановить эти вопли. Так вопить из-за сраной сумки! А мама молчала все время, пока ее били.

Именно эти крики виноваты в том, что сейчас он слышит кое-что неожиданное. За спиной.

Чужое дыхание.

И ветки хрустят под рифлеными подошвами армейских ботинок.

Клик. Проклятье. Проклятье.

Как этот черт так быстро управился?

Скоро – только пробежать рощицу, миновать еще один поросший мохом камень.

Скоро – дерево и велосипед.

Лео рвется вперед, бросает себя в седло, жмет на педали. Все как в замедленной съемке.

Сломанные ветки набились в колеса; он поднимается над седлом, крутит педали, гад-охранник все ближе.

Ну же, давай, чертов велик!

Ложбина, вывернутое с корнем дерево, кустарник. Он снова косится назад. Клик вытягивает жирную руку, пальцы касаются багажника.

– А ну стоять!

Встряска легкая, но достаточная, чтобы снизить скорость: это Клик схватился за багажник.

Я попался.

Но в рывке, возникшем, когда две силы встретились и стали тянуть каждая в свою сторону, уставшие ноги охранника зацепились одна за другую, он спотыкается, разжимает пальцы, велосипед опрокидывается.

Лео мягко валится в заросли черники. А Клик дважды переворачивается, ударяется о валун, кровь стекает у него по лбу. И все-таки оба поднимаются – одновременно.

Не сдается, дьявол.

Снова схватить велосипед, крутнуть-нажать, крутнуть-нажать, пока не подбежал охранник.

Там, всего в нескольких метрах, ждет велосипедная дорожка и уклон вниз.

Его последний шанс.

* * *

Феликс тяжело упирается руками в колени. Склоняется вперед, дышит со свистом. Надо постоять у двери, отдышаться, нельзя, чтобы его заметили, пока он поднимается по лестнице, проходит мимо двери Агнеты.