Дурная слава - Мария Евсеева (2021)

Я беру нужный флакончик с аэрозолем, зажимаю себе одну ноздрю, и холодная струя физиологического раствора орошает не только носовые ходы, но и, кажется, достает до мозжечка.

Я кашляю:

— Ну и гадость эта ваша заливная рыба!

Степка хихикает. И подставляется. А я поражаюсь его мужеству, ведь он даже не морщится.

— А тепель лота на завтлак! — командует Степка.

— Слушаюсь, товарищ командир! — ухмыляюсь по-доброму и шагаю в кухню за генерал-лейтенантом, не меньше!

Там мы молча завтракаем кашей. Только переглядываемся и, мыча, указываем то на сыр, то на очередной кусок батона, предлагая друг другу добавку. Выпиваем по кружке чая, заедаем все это печеньем и, загрузив тарелки, ложки и кружки в посудомоечную машину, отправляемся на просмотр мультфильмов. А потом, после получасовой переподготовки из рядового армейца в офицера ВКС, прямо из гостиной вылетаем в открытый космос.

— Земля-Земля! Непорядок! Космонавт Степан забыл на космодроме скафандр! Просьба уладить ситуацию!

И не опуская Степку на пол, все еще кружа с ним, сидящим у меня на плечах, я плавно пересекаю коридор, устраивая космонавту всевозможные перегрузки, и прямо на ходу водружаю на него шлем, в котором он, конечно же, тонет.

— Все! Мне надоело! — дрыгается он и, вырвавшись из плена «ракеты», уже тащит из моей комнаты перчатки. — Атон! Атон! Атон! Давай бокс!

Теперь шлем на моей голове. Я сижу на полу, широко раскинув ноги, а Степан активно отрабатывает Джеб*. Парень серьезен словно скала, и я ни при каких обстоятельствах не собираюсь подавать вида, что его суровая моська веселит меня вот уже десять минут. А как только он переходит к комбинации «Джеб — Правый кросс», я мучительно «умираю».

— Атон! Атон! Атон! А теперь тавай! — тянет он меня, пытаясь реанимировать.

— Я не могу, я в нокауте. Я потерял много крови! Неси бинты и повязки, если не хочешь, чтобы я умер.

— Ага! — радостно взвизгивает Степка и ныряет в родительскую комнату.

Оттуда в зал перекочевывают Танин халат и штаны Вадима.

— Тащи колготки! — подсказываю я. — Да не, не мамины, а свои!

И вот уже я с замотанной колготами башкой иду спасать водителя автобуса, который застрял где-то между ножкой кресла и ножкой тумбочки. А потом мы вместе пристраиваем автобусу прицеп с пропеллером от вертолета. И плевать, что такого не бывает! За это-то я и люблю «лего». И племянника, который на каждое бредовое действие может придумать весомое неопровержимое оправдание.

— Эта потомуста пасазылам тизыло багас нести! А лутик у сумок нет! Они доедут до голода на атобусе, а потом пойдут песком. А сумки плилетят за ними.

Понятно?

И не поспоришь!

— Обедать будем? — шмыгаю я после очередной промывки носа.

— Будем! — согласно кивает он. Степан, в отличие от меня, стоически переносит назначенные мамой пытки. И бодро заявляет: — Хотю калтоску фли!

Я делаю задумчивое лицо:

— По-армейски?

— Это как?

— Как в армии.

— Да!!! — вскрикивает он и на радостях принимается приплясывать. Я бы сказал, отжигать. И своим зажигательным пасадоблем не дает мне пройти к холодильнику.

— Тих-тих-тих-тихо! Стоп, — пытаюсь протиснуться я. — Погоди. Остановись. — Убираю его, танцора, из-под ног. — В армии перед картошкой фри положено тридцать приседаний.

Он ловко отскакивает на середину кухни и с усердием, кряхтя и сопя, покорно выполняет приказ.

— Атон! Титай!

— Один… два… три…