Три дня до любви - Ольга БрусниГина (2020)

— Отдохните, выспитесь. Завтра все узнаете. В нашей любимой стране принято все дела откладывать до утра.

В середине парковой уютной зоны, тротуар уперся в центральное здание казармы.

— Пункт назначения, — указал Михаил на двери одноэтажного здания, мало чем отличающегося от соседних.

— Мне здесь не нравится, — сделала вывод Карина.

— Это еще почему? — не понял Михаил.

— Интуиция.

— Не попробуешь, не узнаешь! Интуиция — вещь призрачная. К примеру, я не верю ни в черта, ни в провидение, привык полагаться на то, что вижу и слышу, а еще лучше — могу потрогать руками. Проекции вашего воображения годятся лишь для запудривания мозгов.

— Даже если вы правы, меня не спросили. Неужели нельзя было с самого начала определить цель. Вдруг я была бы согласна приехать сюда по собственной воле.

— Нужно было наверняка. Ты бы взяла время на раздумье, не факт, что согласилась бы с условиями.

Михаил обтер ладонью бритую голову

— Есть еще один пунктик, — добавил он.

— Секретность, — догадалась Карина.

— Умница. Никто не должен знать об этом месте.

Карина поморщилась. В отличие от Тины, мужчина вызывал у нее неприязненное отношение, тем более после «теплого» знакомства с его кулаками.

Михаил открыл двери казармы и пропустил их вперед себя. Девчонки оказались в длинном узком коридоре. Внутри помещения пахло сыростью, застарелостью спертого помещения и еще чем-то неприятным, похожим на пресловутое общажное учреждение.

— Почти как дома, — призналась Карина.

Ей не привыкать к ароматам казенных стен, насквозь пропитанным безнадегой.

— Рад, что тебе нравится, — усмехнулся Михаил, — хотя, признаюсь, думал, что ты бездомная.

— Детдомовская я, — напомнила Карина, — у меня всегда был дом.

— И сотня жильцов в нем, — дополнил Михаил скороговоркой.

Карина еще раз убедилась: Михаил — отвратительный тип, с отсутствием чувства юмора. Скорее, его юмор больше походил на издевки. Поэтому она не стала развивать тему.

Прошли вперед по коридору с нескончаемой вереницей дверей, за которыми ни звука.

— Тсс! Все уже спят, — предупредил Михаил, прикладывая указательный палец к губам.

Только старые половицы были иного мнения и отзывались на их шаги противным скрипом.

— А вот и ваши апартаменты-люкс! — открывая дверь, обозначил Михаил.

— Я не пойду, — заартачилась Тина, чувствуя что-то неладное, — мне здесь не нравится.

Михаил не стал вести церемонию уговора и втолкнул обоих внутрь.

— Спокойной ночи, куколки!

Чмокнув от души свою широкую ладонь, он отправил им воздушный поцелуй.

— Не скучайте. Завтра я вас навещу. Особенно ты, — указал он на Тину.

В замочной скважине с обратной стороны дважды повернулся ключ, а после наступила абсолютная тишина: ни шорохов, ни стуков. Девчонки слышали только свое беспокойное дыхание.

— Тин, мне немного страшно, — призналась Карина.

— Я никому не позволю обидеть тебя.

— А я — тебя.

И больше ни одного лишнего слова. Молчание, порой говорит куда красноречивее. Крепким узлом связались две их судьбы с того самого момента, как они оказались взаперти в фургоне — подруги по несчастью.

Ночевали в тесной каморке, на некоем подобии постелей — жесткие неудобные дощаные полки, ставшие испытанием для спины. Карина вертелась, как юла, пытаясь выбрать удобное положение. К тому же после драки с Тиной остались синяки и царапины, которые давали о себе знать. Карина потрогала рассеченную губу, начинающую опухать.

— Не спишь? — прошептала она в темноту.

— Не-а, — тут же ответила Тина.

— Все тело ломит, будто под каток попала.

— Прости, не рассчитала. Но и ты виновата, у меня в подреберье ноет, губа разбита, в носу кровь запеклась.

— Ерунда, заживет. Не в первый раз. Да, и не в последний, пожалуй.

— Есть хочу! — созналась Тина, — жлобы, могли бы супа налить! Живот свело, аж палит.