Бегущий за ветром - Халед Хоссейни (2003)

Улицы Вазир-Акбар-Хана пересекаются под прямым углом, у каждой свой номер. Если посмотреть с птичьего полета, настоящая сетка. Район новый, и то и дело рядом с огороженным трехметровой стеной жилым комплексом оказывается стройплощадка или пустой участок. В поисках Хасана бегаю по улицам туда-сюда. Зрители воздушного боя расходятся: собирают шезлонги, укладывают посуду и остатки еды. С крыш ко мне летят поздравления.

На четвертой улице к югу меня окликает Омар, сын инженера. Раньше мы учились с ним в одном классе. Он добрый и хороший человек и как-то даже подарил мне перьевую авторучку со сменным картриджем. Его отец — приятель Бабы. На лужайке перед своим домом Омар с братом играют в футбол — отрабатывают приемы владения мячом.

— Говорят, ты выиграл, Амир. Поздравляю.

— Спасибо. Ты Хасана не видел?

— Твоего хазарейца?

Киваю в ответ.

Омар пасует брату.

— Я слышал, он хорош в погоне за змеями.

Брат отпасовывает мяч обратно. Омар принимает мяч на голову.

— Никогда не мог понять, как у него получается. Как он еще что-то видит своими узенькими глазками?

Брат, хохотнув, просит мяч. Омар не дает.

— Так ты его видел?

Омар показывает большим пальцем через плечо в направлении на юго-запад.

— Недавно видел, как он несся к базару.

— Спасибо. — Я срываюсь с места.

К базару я прибегаю уже в сумерках. С минарета мечети Хаджи Якуба муэдзин выкликает «азан», призывая правоверных развернуть коврики, повернуться на запад и склонить в молитве головы. Хасан никогда не пропускает ни одной из пяти молитв, которые полагается произносить в течение дня. Даже когда мы заняты игрой, он всегда извиняется, умывается из колодца во дворе, исчезает в своей хижине и через несколько минут появляется вновь с улыбкой на губах. А я его жду в том месте, где мы расстались, порой на дереве. Похоже, сегодня он пропустит вечернюю молитву. Все из-за меня.

Базар быстро пустеет, на сегодня торговля закончена. Прохожу по рядам, где за одним прилавком продают битых фазанов, а за соседним — калькуляторы. Пробираюсь сквозь редеющую толпу: нищие калеки в лохмотьях, рыночные торговцы, тоже укутанные в тряпье, чтобы не так холодно было, продавцы одежды и мясники. Лавки закрываются. Хасана нигде нет.

Пожилой торговец сушеными фруктами в зеленовато-голубой чалме грузит на мула корзины с кедровыми орешками и изюмом. Спрашиваю его про Хасана.

Прежде чем заговорить, старик долго смотрит на меня.

— Кажется, я его видел.

— Куда он направился?

Торговец меряет меня взглядом с головы до ног.

— А на что мальчику вроде тебя какой-то хазареец? Да еще на ночь глядя!

Он не сводит восхищенных глаз с моей кожаной куртки и джинсов — ковбойских штанов, как мы их тогда называли. Если афганец носит что-то американское (и вещи новые), это верный признак достатка.

— Я должен разыскать его, ага.

— А он тебе кто?

Запасаюсь терпением, хоть и не понимаю, куда он клонит.

— Он сын нашего слуги.

Старик приподнимает седую бровь:

— Да неужто? Заботливый же у хазарейца хозяин! Его отец должен стоять перед тобой на коленях и ресницами смахивать пыль с обуви!

— Так вы мне скажете, наконец?

Он хлопает мула по крупу, направляя животное в нужную сторону.

— Вроде бы похожий мальчишка пробегал вон там. В руках у него был синий воздушный змей.

— Правда?

Меня распирает радость. «Для тебя хоть тысячу раз подряд!» — вспоминается мне. Да, на Хасана всегда можно положиться. Вот ведь молодец!

— Только те, другие мальчишки, его, наверное, уже догнали, — продолжает торговец, взгромождая на мула еще одну корзину.

— Какие мальчишки?

— Которые за ним гнались. Одеты хорошо, вроде тебя. — Старик смотрит на небо и вздыхает. — Беги, а то я пропущу свой намаз.

Ракетой срываюсь с места.