Дурная кровь - Даха Тараторина (2020)

— Или как только ты попытаешься их убить.

— Вот же заладила, упрямая девка! Я убила того солдата, чтобы защитить тебя! Одного-единственного слабого, никому не нужного человека! А ты припоминаешь мне это до сих пор?

— Он просил воды, мама. Он просто просил воды…

— А потом он убил бы нас!

— А потом он бы ушёл!

— Ты не знаешь этого!

— Ты тоже!

Они обе вскочили, разошлись по сторонам, как встопорщившие шерсть кошки.

— Ты бросила меня из-за жалкой человеческой твари! — голос Кары стал выше, тоньше. Губы её дрожали, как у маленького ребёнка. Талла никогда не думала, что матери тоже было больно.

— Я бросила тебя, потому что ты хотела сделать меня убийцей, — прошептала она, подаваясь вперёд и снова отступая. Обнять, утешить… Горло себе разодрать, лишь бы мама не плакала! Лишь бы не терзала виной, не резала сердце на мелкие кусочки и не втаптывала в ледяной, колючий снег. — Мне было тяжело без тебя, — созналась колдунья. — Наверное, почти так же, как тебе без меня.

— Но ты не вернулась, — Кара опустилась на стул, повернувшись спиной к растрескавшемуся зеркалу.

— Не вернулась, — кивнула дурная.

Колдунья утёрла щёки рукавом, тем самым привычным движением, которым когда-то стирала кровь, брызнувшую из изуродованного тела незнакомого мужчины. И улыбнулась:

— Моя девочка. Упрямица…

Проглотить рыдания оказалось немногим проще, чем выплеснуть их наружу. Талла осела на пол, прижимаясь лицом к коленям матери, а та гладила её по волосам, утихомиривая, усмиряя.

— Всё будет хорошо, девочка моя. Мы теперь все вместе, семья, и никакая сила нас не разлучит боле. Ещё немного, и никто не посмеет нас тронуть. Никогда.

Она подняла девушку, обняла. Отражение Таллы посмотрело сквозь паутину трещин растерянно.

— Что ты сделала? — шевельнуло губами оно.

— То, что сделала бы любая мать для своих дочерей. Я построила для нас дом. Осталось лишь пустить во двор злых собак.

Отражение открыло рот. Каждый кусочек истории, как разбитое зеркало, мог бы прирасти к соседнему, показать картинку целиком. Если бы глупая молодая влюблённая колдунья смотрела на него, а не на мужчину, занявшего все её думы. Она с самого начала знала, чья магия оставляла метки вдоль реки Рогачки. Знала, но не хотела верить…

— Ты была рядом куда дольше, верно? — хрипло проговорила девушка, не расплетая объятий, до последнего надеясь, что заблуждается. — Мёртвая деревня возле Больших Храмовников. Там была ты.

— В Храмовниках оказался слишком внимательный служитель. Пришлось малость отвлечь его, но проложить дорожку через это селение всё равно не вышло.

— Это ты прокляла господина Плессия. Из-за тебя он обращался в чудище!

Кара пожевала, едва слышно повторяя имя:

— Плессий… Нет, не помню. Может и Плессий. Какое мне дело до служителей? Они первыми благословили истребление колдуний!

Отражение пыталось вырваться из паутины, но уже не могло. Слишком давно, слишком вязко она плелась. Слишком незаметно опутывала… И Талла стояла, не шевелясь, боясь выдернуть паучиху из логова неосторожным движением.

— А ты истребила целую деревню у озера…

— Я истребила?! — Кара ухмыльнулась, точно знала великую тайну. — Хочешь секрет? — она повернулась и горячо шепнула в самое ухо: — Её истребили мы!

Кара хохотала, пока дочь, бессильно ревела.

— Ты же не думаешь, что матушка за десяток лет ни разу не вспомнила о тебе? Или что Верд забрёл в пограничную глушь случайно, не представляя, где и кого искать? Нет, девочка, он шёл именно за тобой! И он знал, куда шёл, потому что я давно отыскала тебя и указала точное место! Знаешь, почему я так хотела оставить метку в Храмовниках? — она залилась смехом, играя, как жестокий ребёнок. — Ну спроси меня, ну спроси!

— Почему? — едва слышно отозвалась Талла.