— Допустим, имел место взлом с целью ограбления. Стар проснулась, застукала грабителей, и… — не сдавался Уок. Хотел притянуть версию за уши, но длины рук не хватало, и слов тоже.

— Логично, если забыть об одном факте: на месте преступления задержан человек, его рубашка вся в крови жертвы, весь дом заляпан его отпечатками. Что до мотива, то и он имеется.

— Бред, — вспыхнул Уок.

— Почему бред? Потому что тебе интуиция совсем другое нашептывает?

— Винсент не сказал ни слова. Ни зачем он это сделал, ни как, ни когда конкретно. Он даже полицию сам вызвал, причем с телефона Стар.

— Он разъярился, а потом остыл. Сколько ребер сломано у Стар? Фото перед тобой, вот и прикидывай.

Уок уставился на фотографию. Грудная клетка в кровоподтеках, характерные полосы в местах переломов. Такого не бывает, когда грабитель, незнакомый с жертвой, просто пытается ее обезвредить. Нет, здесь замешано чувство, ибо даже фотография, простая бумажка, обдает удушающей ненавистью.

— Еще и глаз подбит.

— Короче, он каким-то образом оказывается в доме. Следов взлома нет — вероятно, Стар сама его впустила. Между ними происходит ссора, он ее избивает, стреляет в нее, выходит, прячет оружие, возвращается, вызывает полицию, усаживается в кухне и ждет нас. Малыш Робин, к счастью, был заперт в спальне, но вполне мог что-то слышать.

Уок поднялся, распахнул окно навстречу очередному восхитительному утру. Дольше двух часов кабинетной бумажной работы он никогда не выдерживал.

— Я должен допросить Дарка, — повторил он. — У него была связь со Стар. И он склонен к насилию.

— У Дарка алиби — комар носа не подточит.

— Вот поэтому я и вызвал сюда ту, которая это алиби ему обеспечила.

— Бойд же сказал — не надо лезть поперек полиции штата.

Уок вдохнул поглубже. Перед глазами все плыло — и в прямом смысле, и в переносном. Четким был только образ Винсента. Да что она понимает, эта Лу-Энн? Уок не может ошибаться в Винсенте. Тридцать лет прошло, подумаешь! Его друг остался прежним, и точка.

— Тебе побриться не мешало бы, Уок.

— Тебе тоже.

Лу-Энн хихикнула. Тут позвонила Лия Тэллоу, сказала, что Ди Лейн ждет.

Ди Лейн сидела у стола в приемной. Уок повел ее в заднее помещение. Маленький столик, четыре стула, ваза с широким горлом, в ней — целый каскад роз оттенка слоновой кости, сорт называется «Венделла». Из окна открывается вид на Мейн-стрит. Не комната для допросов, а гостевой дом, где хозяйкой — собственная бабушка.

Ди выглядела куда лучше, чем при их последней встрече. Платье с открытыми плечами, совсем простого кроя, позитивного желтого цвета. Прическа. Деликатный макияж — косметики ровно столько, чтобы плюсы выступили на передний план, а минусы отошли на задний. В руках у Ди был бумажный сверток.

— Песочное печенье с персиковым джемом, — произнесла Ди вместо «здравствуй». — Я же знаю, ты к нему неровно дышишь.

— Спасибо.

Уок не взял с собой ни диктофона, ни блокнота.

— Я уже всё рассказала офицерам из полиции штата.

— Пройдемся еще раз по некоторым пунктам. Кофе будешь?

Ди Лейн свела плечи — не то чтобы сильно ссутулилась, но как-то сникла.

— Конечно, Уок.

Он вышел, отыскал Лию и попросил сварить кофе. Когда он вернулся, Ди Лейн стояла возле окна.

— Совсем иначе отсюда смотрится — я про Мейн-стрит. Витрины, лица — всё непривычное. В смысле, менялось вроде постепенно — а вот же… Тебе известно о заявке — ну насчет новых домов?

— Ей хода не будет.

Ди Лейн снова уселась, закинула ногу на ногу.

— Считаешь, я дала слабину?

— Просто пытаюсь понять, как такое возможно.

— Дарк пришел с букетом. Извинился. Слово за слово, одно за другое…

— Давай-ка с самого начала — что у тебя с Дарком, как завязалось — сама понимаешь.