Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

– Лиана Олейникова? – ахнула она. – Мы с Витей все фильмы с ней смотрели! Святая женщина!..

– Олейникова была психически нездорова, – сказал Макар. – Людмила Васильевна, вы догадывались об этом? Или списывали все на артистический темперамент? Нервозность, чрезмерная возбудимость, временами – откровенная жестокость… В хорошие же руки вы отдали собственного ребенка! А ведь могли бы развестись с мужем. Что, боялись потерять сытую жизнь?

У Люси зашевелились губы, но она ничего не ответила.

– Лиана к вашему Коле была, в общем, равнодушна. С одной стороны, это спасло ему жизнь. Да, Николай Дмитриевич, именно вам. Ваш старший брат удавил бы вас в колыбели, если б заподозрил, что вы покушаетесь на место в сердце его мамочки.

Богун недоверчиво усмехнулся.

– Вы были ребенком, поэтому не осознаете, какой опасности избежали, – сказал ему Макар. – Лиана сбросила мальчика на нянек, вы, Людмила Васильевна, появлялись в его жизни изредка. Когда ему было девять, Лиана покончила с собой. А ее родной сын незаметно для всех сошел с ума… Но это другая история, не имеющая отношения к нашей. Мальчика Колю сначала взяла к себе бабушка, которая тоже не представляла, что с ним делать. Целый год он провел у нее, пока вы пытались уломать своего мужа. Ведь, если подумать, все складывалось идеально! Да, вы горевали о подруге. Но Коля теперь мог безраздельно принадлежать вам! В глазах общества вы выглядели бы сущим ангелом: женщина, самоотверженно взявшая под опеку уже довольно большого сына подруги… Но ваш муж сопротивлялся. Только этим я могу объяснить, что вы забрали Колю спустя год, а не сразу. Или бабушка не желала его отдавать?

– Бабке я был нужен как собаке пятая нога, – подал голос Богун.

– Не объясняй ему ничего… Григорий, – нервно попросила Люся.

Макар пожал плечами:

– Когда мой напарник выяснил, кто вы такой, все остальное было нетрудно установить. Коле шел одиннадцатый год, и вы, наконец, забрали его к себе. Надеялись, что у вас начнется счастливая жизнь? Ничего не вышло. Коля, став подростком, пошел вразнос. Вас он любил, но вашего мужа в грош не ставил, и авторитетов у него не было. Детство, проведенное в компании двух психически больных людей, даром не прошло. В четырнадцать лет за ограбление и нанесение увечий он попал в колонию для несовершеннолетних. В две тысячи втором вышел – и почти сразу его взяли за новое ограбление. В две тысячи пятом, в девятнадцать лет, Коля освободился. Ваш муж только что умер, и вы рассказали Коле, кем на самом деле ему приходитесь. Тогда-то он и поменял ненавистную фамилию «Олейников» на вашу, а отчество взял по имени настоящего отца.

Мы слушали, затаив дыхание. Даже Харламов не перебивал вопросами.

– Вы с сыном вдвоем переехали в Москву. И жили, видимо, относительно спокойно. Не показывались на глаза родне, вели себя тихо… Но Коля стал заниматься нелегальными перевозками, и однажды вместо четырех беженцев посадил в свою фуру восьмерых.

– Какую фуру? – не удержался Виктор Петрович.

– Сережа, ты лучше меня владеешь материалом. Расскажи, пожалуйста, что было дальше.

Сергей взглянул на Богуна и начал рассказывать. Повествование вышло коротким, но когда он замолчал, не последовало ни одного вопроса. Все мы были ошеломлены. Я посмотрела на Люсю: она лишь покачивала головой, словно не поверила ни одному его слову.

Но я поверила сразу. Эта история показала мне того Григория, которого мы знали. Илья издал негромкое восклицание, когда Сергей перечислял, кто погиб в той фуре. Трое детей, боже мой…

Макар принял у него эстафету.

– Николай отправился в заключение уже на восемь лет, – сказал он. – А вы, Людмила Васильевна, попали в больницу от переживаний за сына. Голову дам на отсечение: на восьмерых погибших вам было наплевать, не о них вы плакали.

Я вспомнила, как Люся трогательно рассказывала мне о скорби по мужу, и закрыла глаза.