Выбор. О свободе и внутренней силе человека - Эдит Ева Эгер (2017)

Поскольку ее ко мне направляет другой психолог – моя хорошая подруга, тот же человек, который советует Беатрисе прийти на мою лекцию, – я уже частично знаю ее историю. Когда закончилось ваше детство? Этот вопрос я часто задаю своим пациентам. Детство Беатрисы заканчивается почти тогда же, когда начинается. Ее родители крайне халатно относятся к ней, к ее братьям и сестрам, они отправляют их в школу голодными и немытыми. Монахини в школе резко разговаривают с Беатрисой, ругают за неопрятный вид, кричат на нее, чтобы мылась и ела до школы. Беатриса впитала в себя сразу, что это она виновата в безответственности своих родителей.

Затем, когда ей восемь лет, один из друзей ее родителей начинает проявлять к ней нездоровое любопытство. Домогательства растягиваются надолго, она пытается защищаться. Даже объясняет родителям, что происходит, но они обвиняют ее во лжи. На ее десятый день рождения родители разрешают своему другу, который два года непристойно щупает ее, отвести дочь на свидание в кино. После фильма он отвозит девочку к себе домой и насилует в душе. Когда в возрасте тридцати пяти лет Беатриса начинает лечиться у меня, запах попкорна вызывает у нее репереживания.

В восемнадцать лет Беатриса выходит замуж за бывшего наркомана, который эмоционально и физически жесток с ней. Она сбегает от родительского кошмара, только чтобы воспроизвести его в собственной семейной жизни, укрепив веру в то, что быть любимой означает подвергаться мучениям. Беатриса наконец разводится со своим мужем и находит новый путь в жизни, с новой работой и новыми отношениями. На пути в Мексику ее снова насилуют. Она возвращается домой совершенно сломленной.

По настоянию подруги Беатриса начинает лечиться у психотерапевта, моей коллеги. Она все еще находится во власти фобий и едва может встать с кровати. Женщина испытывает постоянный, тяжелый, гнетущий страх и живет в непреходящей тревоге, боясь выйти из дома из-за страха снова подвергнуться нападению и боясь запахов и ассоциаций, которые вызывают изнурительные репереживания.

После первых сеансов с моей коллегой Беатриса соглашается вставать каждое утро, принимать душ, заправлять кровать, а потом пятьдесят минут заниматься на велотренажере в гостиной под фоновый шум телевизора. Беатриса не отрицает свою травму, как когда-то отрицала. Она может говорить о прошлом и логически осмысливать его. Но она еще не оплакивает свою прерванную жизнь. Со временем Беатриса учится сидеть на тренажере просто так, с пустотой в душе, учится верить, что горе – это не болезнь (хотя так может казаться), и понимать, что когда глушишь чувства едой, алкоголем или другим компульсивным поведением, то только продлеваешь страдания. Сначала в течение пятидесяти минут на тренажере Беатриса не крутит педали. Она просто сидит. Через минуту или две она начинает плакать. Плачет, пока не раздается звонок таймера. По мере того как недели идут, она проводит чуть больше времени на тренажере – двадцать минут, потом двадцать пять. Когда она сидит уже по тридцать пять минут, то начинает крутить педали. По чуть-чуть, день за днем, она прокладывает дорогу в тайники своего тела, где прячется ее боль.

К тому времени когда я встречаюсь с Беатрисой, она уже успевает сделать очень много для своего исцеления. Ее работа со своим горем уменьшает ее депрессию и нервозность. Она чувствует себя намного лучше. Но услышав мою лекцию в общественном центре, она задумывается, что еще можно сделать, чтобы освободиться от боли своей травмы. Возможность прощения пустила корни.

– Прощение не означает, что вы прощаете своего мучителя за то, что он с вами сделал, – говорю я ей. – Вы прощаете ту ипостась себя, которая подвергалась пытке, и отпускаете чувство вины. Если хотите, я могу провести вас по пути к свободе. Мы как будто пойдем по мосту. Страшно смотреть вниз. Но я буду рядом. Что вы думаете? Вы хотите продолжить?

В карих глазах вспыхивает тусклый свет. Она кивает.