Судьба по книге перемен - Татьяна Устинова

Нарисовано было много – кресло тёти Эмилии, Книга перемен, заложенная веткой тысячелистника, кажется, Будда, а может, как раз Хотэй, ладонь Фатимы на нескольких страницах, настольная лампа с кривым абажуром, тётина любимая.

Всё это было странное, кособокое, неправильное, непропорциональное, но… узнаваемое!..

Взрослые долго рассматривали рисунки и – друг друга, и когда пришло время расходиться, всем это показалось немного странным.

– Я вас провожу, – сказал Сергей решительно.

К «Астории» возвращались совсем другим порядком. Впереди Лёля с Марфой и при них Сергей, а Маня с Волькой позади, на порядочном расстоянии. Они несли шары.

– Слушай, – озабоченно сказала Маня Вольке, когда до подъезда гостиницы было рукой подать, – нам нужно ускориться. Он ведь наверняка сейчас будет её на свидание приглашать! А мы ничего про него не знаем. Мало ли! Может быть, он и убил тётю!

Они «ускорились», что с Маниной ногой было не так-то просто, и когда подошли, Сергей прятал в карман телефон.

– Ну, до свидания, – сказал он. Вид у него был весёлый. – Ещё увидимся.

И быстро пошел прочь, но так же быстро вернулся.

– Папку-то мою отдайте!

– Я и забыла, – спохватилась Маня.

И он ушёл уже окончательно.

– Ну что? – спросила Маня с подозрением. – Дала телефон?

Лёля кивнула.

– Он может оказаться бандитом и убийцей.

– Нет, – тут же отозвался Лёля. – Не может. Он хороший человек, замученный только. И я его совершенно не интересую.

– Оно и видно!

– Ему просто показалось, что Марфа похожа на его дочь.

– Это он так тебе сказал?

– И говорить ничего не нужно, я знаю.

– Лёлик, – сказала Маня проникновенно, – для подруги из Каргополя ты слишком разбрасываешься питерскими кавалерами.

– Нет никаких кавалеров и быть не может. – Лёля улыбнулась. – Правда, Маня. Не нужно выдумывать.

– Выдумывать – моя профессия, – возразила писательница Поливанова. – Давай чаю, что ли, выпьем. Или вина.

– Я больше не могу ни есть, ни пить, – перепугалась Лёля. – Мы же только что поужинали!

Маня махнула рукой – какая разница.

– Если можно, мы бы поднялись в номер. – Лёля словно отпрашивалась. – У Марфы так много впечатлений за сегодняшний день. Я ей почитаю, а она отдохнёт немного.

– Она слушает?

– Не знаю. Я читаю, а она сидит рядом.

Они ушли, а Маня пристроилась на любимый угловой диван с видом на Николая Первого, который так и был закрыт коробом.

Ей тоже не хотелось никакого чаю, но зато было крайне желательно, чтобы откуда-нибудь материализовался Лев Граф и сказал, что пришло время гулять с Вольдемаром.

Она достала из сумки записную книжку – самую настоящую, со страницами, с шелковой ленточкой закладки, перехваченную резинкой, чтобы не раскрывалась. Маня обожала такие записные книжки. Достала чернильную ручку с золотым колпачком. Ручки Маня тоже обожала.

Подумала и стала составлять список.

Лёля. У неё Марфа и долги, это нам известно. Она могла убить тётю Эмилию, чтобы избавиться от долгов. Но тогда получается, что мать своими руками убила единственного человека, который мог помочь её дочери, и действительно делал это! Девочке становилось лучше! А что будет дальше, неизвестно. Ведь вместе с Эмилией погибла надежда на дальнейшее улучшение.

Сергей Шорохов. Ненавидит экстрасенсов, и есть за что – они погубили его ребёнка, из-за них покончила с собой жена. Впрочем, ребёнка погубила как раз жена, но ему понятней и привычней обвинять «шарлатанов и жуликов». Жену обвинять слишком страшно. На сеанс к Эмилии он пришёл с оружием. Он утверждает, что это был газовый пугач, но вполне мог быть самый настоящий пистолет. Непонятно, почему в таком случае он задушил Эмилию, а не застрелил.