Боже, спаси президента - Кларк Стефан (2011)

Элоди фыркнула:

— Забудь про Алексу. Я к ней прекрасно отношусь, но — ех в ее имени присутствует неспроста[9]. А бывших, — продолжила она, — необходимо напрочь выкидывать из головы. Бывшие они есть бывшие. В противном случае, если постоянно думать о них, они назывались бы настоящими.

— Но ведь я тоже твой бывший, — возразил я, — а ты мне звонишь.

— Нет, нет, Пол, мы никогда не были парой. Мы занимались сексом по сугубо практическим соображениям, поскольку вместе снимали квартиру, ты был свободен, а я принимала кучу наркотиков…

— Ну спасибо.

— Ты не занят? — спросила Элоди. — Давай встретимся.

— Я не смогу ничем заняться до завтрашнего утра. Мне теперь даже ужин не по карману…

Я покосился на девушку, которая к этому времени переместилась к двери. В ее взгляде читалось бесстыдное равнодушие. Она даже потрясла ключами, выражая свою готовность выставить меня за дверь без гроша в кармане.

— Встречаемся на остановке Vélib, на rue des Ecoles. Поедем кататься.

— На какой остановке?

— Vélib. Прокат велосипедов.

— Точно, я про них читал. Разве там не нужен абонемент?

— Ничего не нужно. Кроме кредитной карточки.

2

С десяток нетерпеливых парижан толпились вокруг чего-то, по виду сильно напоминавшего двухметровый пульт от телевизора. У этой громадины, вдоль тротуара, протянулся ряд одноликих велосипедов с серебряными корзинками над передним колесом.

Элоди требовательно дышала в затылок стоящему перед ней мужчине. С тех пор как мы виделись в последний раз, ее волосы стали длиннее, а конский хвост туже. Похоже, она изжила из себя все американское, и в своей свободной серой юбке, белой блузке и с сумочкой на сгибе локтя выглядела типичной парижской мадемуазелью. Хотя нет. Мадемуазели находятся в поиске себя, а она превратилась в настоящую французскую даму. Точнее, в полную копию своей матери. Я ужаснулся: ей всего-то двадцать шесть, а она уже вошла в образ, который не изменится до конца ее дней.

Тем временем Элоди на полную мощь использовала свою высокоразвитую парижскую хитроумность, чтобы не торчать просто так в очереди за велосипедами. Насколько я мог понять, она в приказном порядке объясняла какому-то несчастному, как пользоваться системой проката. Бедняга весь взмок, скрипел зубами и, судя по всему, готов был навсегда отказаться от этого средства передвижения.

— Нажмите на зеленую кнопку. Зеленую кнопку с буквой «В». Вот сюда. — Элоди протянула руку вперед и впилась в кнопку длинным розовым ногтем. — Не надо пока никуда совать свою карточку! Вам что-нибудь было сказано по поводу карточки? Нет! Жмите на красную кнопку! Жмите немедленно! Ну вот, вы все испортили. Дайте мне.

Элоди отстранила беднягу от экрана единственным движением бедра. Всего за одну секунду из пользователя он превратился в простого наблюдателя. Похоже, система велопроката, разрекламированная как доступная всем и каждому, на деле существовала по дарвинскому закону о выживании сильнейших.

— Bonjour, Paul!

Элоди подставила мне щеки для поцелуя и по своему обыкновению пристально осмотрела меня с головы до ног, как если бы это позволило ей с точностью определить, с кем и как часто я спал в последнее время.

— Хорошо выглядишь, — сказала она. — Очень по-калифорнийски.

— Madame? — Офисному работнику в очереди за Элоди определенно не терпелось получить велосипед и покатить на нем домой.

— Слушайте, я же не могу быть быстрее этой штуковины! — отбрила его Элоди. Она нажала на зеленую кнопку и засунула в отверстие свою кредитную карту. — Поверить не могу, — специально проговорила она по-французски, чтобы стоящий за нами понял ее наверняка, — уж как давно существует эта система, а до сих пор находятся идиоты, которые не умеют ей пользоваться.

— Oui[10], — согласился я. Для большего мой французский был слишком калифорнийским.