День Праха - Жан-Кристоф Гранже (2020)

Он уже отдал приказ: обыскать Диоцез, допросить всех его обитателей и во что бы то ни стало найти Ивану, для чего жандармам раздали ее фотографии и велели не пропускать ни сезонников, ни обычных прохожих. Теперь все делалось в открытую, игра в прятки кончилась. Исчезла сотрудница полиции, и ее поиски стали первостепенной задачей. На розыски рыжей девушки были брошены все силы, и Ньеман объявил, что готов выслушать любую информацию, даже самую незначительную.

Перевернуть вверх дном всю Обитель, вытрясти правду из этих придурков в их воскресных костюмах, из их подручных — сборщиков винограда, пригрозив всей этой компании арестом или обвинением в преступных действиях. Запустить собак на виноградники, прощупать каждую гроздь, обыскать винные склады. Вытащить из постели всех, кто живет в Обители, вплоть до детей и стариков. И пусть каждый из них уразумеет, что время маскарада прошло и теперь Посланники лишились всех прав на своих землях. А что касается их пресловутого вина 2018 года, то пусть засунут его… ясно куда.

На самом деле все это была чистая показуха. Операцию такого масштаба, доказано преступление или нет, можно было провести только с санкции прокурора. И Шницлер как раз дал себе труд приехать в Бразон. Ньеман столкнулся с ним сразу по прибытии в жандармерию.

Они заперлись в кабинете Деснос, и Ньеман обрисовал ситуацию, вернее, дал краткий отчет: три трупа за один день, чего уж больше?! Майор попытался коротко объяснить, что убийцы делятся на две категории: один неизвестный, имевший отношение к жертве с углем во рту, и другие.

— Кто другие?

— Сами Посланники.

— А зачем им убивать сезонника?

Ньеман попытался увильнуть от прямого ответа: он, мол, понятия не имел о «великой тайне» их сообщества. Заодно он умолчал о сидевшем на втором этаже отшельнике, которому было поручено найти ключ к этой загадке.

Но главной неожиданностью для прокурора стало внедрение в секту лейтенанта полиции Иваны Богданович, тридцати двух лет, оперативника с весьма скромным опытом работы, которая исчезла, вероятно угодив прямо волку в пасть…

— Как ты мог подстроить мне такую подлянку?! — возопил Шницлер.

— С учетом ситуации, это был самый надежный метод.

— Внедрение сотрудницы без моего ведома! Никому не сообщив! Ты рехнулся, что ли?

— Но на этом и основан метод внедрения, — увещевал его Ньеман. — Полная тайна…

Шницлер вскочил, продемонстрировав смятый, запачканный костюм. В смятении прокурор даже забыл о своем дресс-коде — это был очень плохой признак.

— Ну нет, милый мой! Ты, видно, стареешь, если забыл правила игры. Такие штуки не проделывают без санкции начальства.

— Но когда ты мне звонил, мы даже не были уверены, что имело место убийство. А сообщи я тебе об этом, нам пришлось бы вести долгую, нудную переписку, и мы потеряли бы драгоценное время.

— И вот результат: твоя помощница исчезла.

— Она не исчезла! — вскинулся Ньеман. — Она просто не пришла на место встречи.

— И ты не можешь с ней связаться?

— Она не отвечает. Но это еще ни о чем не говорит: в Обители запрещено пользоваться мобильниками.

Шницлер сел и обхватил голову руками:

— Я уже ничего не понимаю…

Внезапно Ньеману все это обрыдло: он только напрасно терял время, оправдываясь, словно капрал, уличенный начальством в мелкой провинности.

— Так ты подтверждаешь мои приказы или нет? — резко спросил он.

— А что — у меня есть выбор?

— Нам нужно отыскать Ивану.

Прокурор безнадежно махнул рукой, что означало: «Выпутывайся сам, как знаешь…»

Потом, словно придя в себя, резко выпрямился на своем стуле:

— А как же расследование? Напоминаю тебе, что оно начато из-за четырех убийств. А не из-за чьего-то сомнительного исчезновения.

— У меня уже есть кое-какие наметки, — соврал Ньеман.

— Какие именно?

— Дай мне время до рассвета.