Темная страсть - Джена Шоуолтер (2018)

— Да. — Аэрон крепче сжал ее в объятиях. Боги, теперь инициатор он! — Рассказывай.

Всхлипывания.

— Нет. Не хочу.

— А Гидеону ты говорила?

— Нет.

Итак, у него нет ни малейшего шанса выудить у нее признание, даже у пьяной. Аэрон мог бы ее заставить, но не стал. Больше никаких слез. Пожалуйста, боги, не надо больше слез.

В спальне он осторожно уложил Оливию на матрас. Она смотрела на него снизу вверх, пытаясь поймать фокус.

— Хочешь сейчас заняться любовью? — спросила она и икнула. — Кажется, я отдала свои трусики Гидеону, так что можем начинать.

— Ты отдала трусики Гидеону? И он их взял?

Пораженный, Аэрон едва удержался, чтобы не задрать ей юбку и не проверить, а потом постарался подавить куда более сильное желание вернуться в комнату Гидеона и наконец избить его.

— Да, отдала, и да, взял. Так что, мы будем это делать или нет?

К сожалению, Аэрон испытывал искушение, потому что Оливия даже с опухшими глазами и пятнами на лице выглядит прекрасно и соблазнительно. Его тело по-прежнему жаждет ее, а она, как никто другой, нуждается в утешении. Не то чтобы Аэрон знал толк в утешении. Но она заслуживает лучшего, чем расстаться с невинностью, будучи в подпитии.

— Засыпай, Оливия. Утром… — у нее — и у него самого? — останется всего девять дней, прежде чем он обеспечит ее возвращение домой, — нам нужно будет многое обсудить.

Глава 11

Едва сдерживая слезы, Легион продиралась через адские костры, то и дело слыша чьи-то крики. Некогда преисподняя была ее домом, теперь же превратилась в ненавистное убежище. Демонесса привычно бежала на четвереньках, как животное, низко припадая к земле, чтобы увеличить скорость и не привлекать к себе внимания. Вдобавок это было единственно допустимым способом передвижения для таких, как она. Вздумай Легион выпрямиться и зашагать на двух ногах, как любой оказавшийся поблизости Верховный Владыка сочтет своим долгом покарать ее за дерзость.

Кстати, о Верховных Владыках — они здесь повсюду, мучают людские души, обреченные вечно гнить в аду за свои грехи. Владыки смеются, радуясь каждой капле крови, каждому стону боли, каждому спазму тошноты.

Аэрона не волнует, что Легион пришлось отправиться сюда, в ненавистное для нее место, о чем ему, разумеется, известно. Ему теперь наплевать. Как он мог? Вздумал защищать ангела, ее врага! Он спас и, что еще хуже, утешил ангела.

Почему? Почему Аэрон не попытался защитить Легион? Почему не стал спасать и утешать ее? Слезы покатились по лицу демонессы и, будучи ядовитыми, обожгли ее чешуйчатую кожу.

Достигнув укромной ниши, скрытой камнями и тенью, Легион остановилась, встала и прижалась спиной к неровной, забрызганной кровью стене. Она с трудом переводила дыхание, а ее сердце — теперь разбитое вдребезги — черт бы подрал этого Аэрона! — бешено колотилось в груди.

Высунув длинный раздвоенный язычок, Легион слизнула с лица несколько слезинок. Хотя жгучий яд мог заставить любого рухнуть на колени, рыдая и умоляя о пощаде, демонесса ощутила лишь легкое покалывание. Она изо всех сил старалась убить ангела своим ядом, но этого не произошло. Аэрон был решительно настроен спасти мерзавку, а если он чего-то хочет, то находит способ получить желаемое. Всегда.

Легион задумалась о том, что ей теперь делать? Она полюбила Аэрона с тех самых пор, как впервые увидела, закованного в цепи, обезумевшего от жажды крови. Он боролся с этой жаждой, ненавидя себя за одержимость, а она никогда прежде не встречала никого, кто бы предпочел сохранять жизни, а не уничтожать. «Он может спасти и меня», — подумала она тогда.