Оазис - Валерий Гуминский (2020)

— Пару месяцев назад из столицы пришла новая директива осуждать преступников на местах. Шерифам округов даны большие полномочия, мистер Волкофф. И я считаю такой подход правильным. Зачем разводить глупые разговоры? Если я поймал какого-то урода за грабежом или доказал его преступления — зачем говорильня? Виновен! Итак, Алекс?

— Ваша демократия валится под откос, шериф, — усмехнулся я.

— Да хрен с ней! Всегда ненавидел ее, отрыжку прошлого, — отмахнулся Хартинг. — Не понимаю, почему за нее так держатся наши парламентарии. Я жду ответа.

— Пожалуй, все же на каторгу, — выдохнул я. — На свежем воздухе, среди людей. Глядишь, и с женщинами повезет.

— Волкофф, ты идиот? — выпучил глаза шериф. — Сам себя гробишь! Впрочем…

Кривая улыбка исказила толстые губы шерифа. Он полез в ящик стола, достал оттуда пачку сигарет, вытащил одну и закурил. Дым окутал его лицо. Значит, каторга. Ну, что ж, Александэр Волкофф, рожденный в русском конгломерате европейского сектора в 425 году от «судного дня», а точнее, в Новоархангельске, тридцати двух лет от роду, известный в криминальном мире и среди подпольных коллекционеров под кличкой «Черный Археолог» за экономические и уголовные преступления приговаривается к пятнадцати годам каторги…

— Эй, шериф, какие пятнадцать лет? — возмущенный таким вероломством, я сделал пару шагов в сторону стола, но остановился под сверлящим взглядом Хартинга. — По уголовному уложению — десять лет!

— Десять лет тюрьмы, Алекс, но не каторги. Ты невнимательно слушал, — ответил шериф. — Каторга для таких как ты — дом родной. Думаешь, я не прочитал твои поганые мыслишки, крутившиеся в башке? Все я знаю, Волкофф! Наперед просчитал! Поэтому пятнадцать! Чтобы гарантированно сдох, а не вернулся в общество богатеньким МакДаком!

— Козел, — выдохнул я по-русски, хотя общемировым языком, дикой смесью немецкого, английского и итальянского (этакий европейский пиджин) я владел неплохо. — Надеюсь, ты доживешь до того дня, когда я освобожусь и вернусь, чтобы отдать долг, Хартинг!

Последний мой спич шериф выслушал с каменным лицом, но затем оттаял и даже ласково ответил:

— А вот я не уверен в таком развитии событий. Ибо назначаю данной мне властью отбывание каторги в Приграничье, в сраном Гранд-Каньоне!

Вот здесь я не сдержался и высказал все, что думаю о шерифе, о его хозяевах, о странной правовой системе, извратившей любое понятие справедливого наказания. Мало того, что Хартинг запихал меня в Приграничье, так еще и в самую гиблую точку — Гранд-Каньон, прозываемый повсеместно «Гранд-Могилой»!

Приграничье являлось цепью небольших блокпостов, создававшихся для защиты секторов от нападений всяких тварей, мутантов, называемых метаморфами или метами, а также против нежити и людей, подвергшихся изменениям в организме. Общество изгоняет таких несчастных в аномальные зоны и заставляет их выживать всевозможными средствами, демонстрируя таким образом «человеколюбие» и отсутствие тирании.

Там же, в этих зонах, прячутся самые дрянные отбросы общества: ублюдки, любящие убивать, маньяки, психически неуравновешенные люди. В общем, тот еще рассадник. И самая изюминка в том, что в таких аномальных зонах находятся особо лакомые «заповедники»! Вот где раздолье для охотников за артефактами! Это и была основная причина, по которой я согласился на каторжные работы. Ибо только каторжан привлекают в экспедиции по разграблению древних развалин!

Блокпосты со временем разрослись в небольшие городки. Сюда прибивало искателей приключений, авантюристов, дельцов всех мастей и просто несчастных людей, не нашедших себя в жестоком новом мире. Цивилизация исторгала из себя то, что не могла переварить. А здесь, на рубежах секторов, жизнь помаленьку приобретала черты странного симбиоза порядка и самоуправления.