Бох и шельма - Борис Акунин (2014)

– Стыдись, Габриэль. Ты лежал перед ним беспомощный, он мог тебя зарезать, как ягненка. Но не сделал этого. Этим он рассчитался с тобой за все обиды. Ну-ка скажи: «Я пальцем не трону Йашка Шельм, даже если встречу его в безлюдном месте. Клянусь!»

Страшный человек попыхтел-попыхтел – и повторил.

– Молодец. Ступай.

Они снова остались вдвоем.

Яшка помялся, осторожно спросил, еще не до конца поверив в спасение:

– А как мне… дальше-то?

– Да как хочешь. – Бох пожал круглыми плечами. – Сейчас навсегда распрощаемся. С тобой, конечно, весело, но очень уж хлопотно. Катись на все четыре стороны. Алмазную змею и плату за бомбасты я забрал, но, кажется, у тебя есть табун отменных лошадей? К тому же, слышал я, эрцгерцог Димитр даровал тебе завидные льготы? Вот и торгуй, это лучшее занятие на свете. Более выгодное, чем плутни. Береги свою невесту. Девушка она глупая, но нежная сердцем и очень красивая, а это редко бывает, чтобы в женщине совпадали два столь драгоценных качества. Живи с ней, не обижай.

– Я баб никогда не обижаю, – сказал Яшка. Он уже понял, что бояться нечего, и сразу осмелел. – Скажи, майнхер, а зачем я был тебе нужен? Зачем ты меня с собой в Орду взял? Татарский язык ты знаешь, в пути управился бы и без меня. А чего от меня ждать, верно, догадывался.

– Не очень, – хихикнул Бох. – Поди угадай, что ты выкинешь. На свете знаешь чего меньше всего? Нескучного. От людей мне давно скучно, а ты занятный. Дорога-то длинная. Не с Габриэлем же мне было досуг коротать. А еще вышла мне от тебя великая и нежданная польза. Зря я, оказывается, на Мамая ставил. Побили его русские – вот уж воистину чудо из чудес. Хорош я был бы перед королем Тохтермишем, если б помог его худшему врагу. А теперь у меня руки свободны. Благодаря твоей каверзе вышло только лучше.

– И поэтому ты оставляешь меня в живых?

– Ты сам себя оставляешь в живых. Посмотри на ту ветку. – Купец показал на росший за окном вяз, с которого буря сдула все листья, кроме одного-единственного, чудом уцелевшего. – Вот и ты такой же. Цепкий. Я люблю цепких.

И продолжил, вполголоса:

– Значение имеет дерево, а не листья на нем. Для здорового роста даже необходимо, чтобы листья гибли и обновлялись. Дерево растет медленно. Главное, чтобы он не засохло, не погибло от удара молнии, чтоб не искривился и не расщепился ствол. А сколько распустится и увянет листьев, сколько их сорвет ветер – важности не имеет. Что жалеть листья?

– А? – подумав, спросил Яшка.

Бох удивленно воззрился на него:

– Ты еще не ушел? Мы обо всем поговорили. Прощай.

Сел к столу, придвинул конторскую книгу, подпер рукой большую голову, надел на нее барет – значит, беседа окончена.

На цыпочках, стараясь не мешать, Шельма двинулся к двери. Но на пороге задержался, обернулся, покашлял.

– Чего тебе еще? – оторвался от записей Бох.

Яшка нерешительно спросил:

– А ты точно немец?

– Немец-немец, кто ж еще, – буркнул купец и снова уткнулся в цифирь. – Всё. Иди себе с Богом. Надоел.